Промышленник сидит и потеет, его редкие кудряшки, и те уже от пота насквозь промокли.

– Насколько понимаю, заочно вы с моей персоной познакомились, – начал я.

– Да, ваше высокопревосходительство, в городе вы стали очень популярны. Не могу понять, из-за чего вы проявили такой интерес к моей скромной персоне, – ответил Баргинов.

– Игнат Матвеевич, обозначу вкратце, из-за чего я принял данный чин и каковы устремления императрицы, а выводы сделаете позже, да и разговор этот – предварительный. Хорошо?

– Да-да, конечно, – чуть облегченно выдохнул мой собеседник.

– Ольга Николаевна прислушалась к моим словам и пожелала сделать из Сибири место, где жизнь будет не хуже, чем в столице. Не стану скрывать, на этот шаг она решилась и из-за внешнего воздействия; если понимаете, о чем я, то хорошо, нет – не беда.

– Ситуацию с данной точки зрения не рассматривал, но думаю, что понимаю, о чем вы говорите, – растерянно ответил Баргинов.

– Само собой, разумеется, что для подобных планов требуются определенные шаги. И, как ни банально это звучит, в первую очередь – устроенный быт и плодотворная работа подданных императрицы. Да, забыл уточнить: для Ольги Николаевны нет особой разницы между министром или крестьянином, и в том и в другом жителе империи она видит в первую очередь человека. Очень расстраивается, когда кто-то не соблюдает права чиновников. Обижается, если министры тащат на своем горбу непомерный воз забот. Ну, естественно, чем выше чин, тем больше человек на виду, но часто случается, что прошения и жалобы простых рабочих и крестьян до императрицы доходят. С развитием же газет и журналов такую информацию стало получать проще.

– Э-э-э, Иван Макарович, извините, не совсем понимаю этот разговор, и… при чем тут я? – медленно проговорил промышленник.

– Знаете, Игнат Матвеевич, давеча я встречался с рабочими одного завода, даже сумел походить по цеху, посмотреть на склады. Гм, случился там у меня конфликт с охранниками, неправильно они себя повели, – потер я сбитые на руке костяшки, – но не про охрану речь. Жаловались мне работники, и, как я лично убедился, их слова подтверждаются. Придется мне принимать суровые меры, а этого ох как не хочется.

– И какие же действия могут последовать с вашей стороны? – закусил губу промышленник.

– Полная проверка предприятия; боюсь, что из-за несоблюдения множества требований там выставят такие большие штрафы в казну, что завод легче с молотка пустить или отдать на баланс империи. Но, – я широко улыбнулся, – всего этого можно легко избежать, если немедленно исправить ситуацию. Надеюсь, мы друг друга поняли, – встал я из-за стола.

– Да-да, Иван Макарович, не сомневайтесь, – подскочил со стула и так закивал промышленник, что капли пота во все стороны полетели.

– Советую вам рассказать о нашей беседе другим знакомым вам владельцам предприятий, – хмуро сказал я и, услышав, как в дверь кто-то осторожно постучал, крикнул: – Войдите!

Выражение лица Сергея мне не понравилось. Человек ротмистра выглядит виноватым и глаза прячет.

– Игнат Матвеевич, не смею задерживать, – кивнул я промышленнику на выход.

Господин Баргинов сумел меня удивить: с его-то комплекцией он молниеносно покинул кабинет, и даже как-то между Сергеем и косяком двери смог просочиться, хотя расстояние там оставалось небольшое.

– Проходи и докладывай, – махнул я Батону, предчувствуя, что новости – хуже некуда.