— Я ведь здесь, — я улыбнулась. — Я уже доверилась тебе.

Император улыбнулся в ответ и подцепил шаровары кончиками пальцев, стягивая с бедер.

Да, я знаю, что такое секс. Я даже знаю, что такое хороший секс. Но все равно волнуюсь. Потому что первый раз может быть болезненным и не слишком приятным. Потому что меня влечет к Эроану с безудержной силой — я жажду его ничуть не меньше, чем он меня. А под столь умелыми, столь восхитительными поцелуями и прикосновениями тело горит и подрагивает от сумасшедших ударов сердца в груди.

Жаждущие поцелуи покрывают мои бедра, срывая с губ тихий стон. Пока только внешнюю сторону бедер, но от предвкушения глубоко вдыхаю и выгибаюсь навстречу.

— Ты такая чуткая… такая чувственная, — хрипло шепчет Эроан, скользя губами вверх, к животу. Не обделяя вниманием пупок, устремляется выше, продолжая: — Так реагируешь на мои прикосновения… это сводит с ума.

Эроан еще в брюках, но я чувствую его возбуждение. Очередной стон срывается с губ, когда он целует грудь, теперь уже рукой скользя по ноге: по колену и выше. Эроан замирает, напрягается на мгновение, когда его пальцы оказываются у меня между бедер. Я выгибаюсь, прижимаясь к нему.

Так горячо, так остро…

Эроан снова ловит мой взгляд, когда понимает, что он станет первым.

— Я буду осторожен. Ты заслуживаешь самого лучшего.

Отстраняясь, он встает и подхватывает меня на руки, чтобы отнести на кровать. Я нахожу его губы, с жаром целуя и прижимаясь всем телом. Чувствую, как он сжимает мою талию, еще сильнее распаляясь. Позволяю положить себя на кровать, но тут же приподнимаюсь. С улыбкой провожу руками по его груди, обвожу кубики на животе, чувствуя, как сокращаются мышцы под моими пальцами. А затем устремляюсь к застежке на брюках.

— Проверяешь меня на прочность? — глаза императора горят огнем. Кажется, что уже невозможно еще жарче, еще ярче, но это происходит. Накаляется между нами воздух и накаляются наши тела. Перехватывает дыхание и кровь стучит в висках, заглушая шелест ткани.

— Всего лишь решила восстановить справедливость. Я уже абсолютно голая, а вот ты не спешишь раздеваться. Нечестно!

— О тебе, между прочим, забочусь.

Эроан все же позволяет приспустить его брюки, но после этого нависает надо мной, заставляя лечь на кровать. Снова целует губы, затем шею. Его руки отправляются в путешествие по телу, медленно и неторопливо продвигаясь к бедрам.

— Не представляешь, как тяжело сдерживаться. Но я не хочу тебя напугать. Сделаю все, чтобы тебе понравилось.

— Не сомневаюсь…

Кажется, Эроан решил отыграться за то, что заставляла его ждать. Потому что теперь он действовал так тягуче-медленно, что у меня кружилась голова. Горячие поцелуи, чуткие прикосновения — я извивалась под умелыми ласками, не зная, куда себя деть. Хотелось большего, хотелось уже почувствовать Эроана всем своим существом, но он не спешил. Доводил меня до исступления, заставлял жаждать его так сильно, что кроме этого желания ничего не оставалось. Я плавилась и растворялась. Стонала и устремлялась навстречу Эроану, а он, как в чертовой пытке, снова отступал, сменяя откровенные ласки на нежные и медленные, чтобы потом снова меня распалить, еще сильнее, еще безумнее.

Я забыла о том, что он император, а меня подослал орден. Забыла, что если получится снять метку, уже завтра должна буду покинуть столицу. Забыла, что я не Вивьена, не Алоэна и не жительница этого мира. Остались только мы: этот мужчина и я, до одури жаждущая его. А когда Эроан все же сделал последний шаг, боли почти не было. Потому что волну наслаждения было уже не остановить.