— Не я!

— Ясное дело...

— Хотя по-разному с ними идем — вполне...

— Понятно-понятно.

В наушниках раздается приказ комэска:

— Полста третий, увеличиваем «стрелу» на пятьдесят.

— Есть, пятьдесят. — Кучеров мягко подал вперед сектора газа, увеличивая скорость, и положил руки на штурвал, кивнув Николаю. Тот медленно, нехотя снял ладони с нагревшихся рукояток. Ту-16, свистяще гудя, шел за правым крылом своего ведущего ровно, как привязанный.

Через две минуты, после краткой переклички команд, пара бомбардировщиков, пройдя поворотный пункт, легла в широкий левый разворот и, закончив его, вышла на прямую, ведущую в точку встречи с танкерами-заправщиками. Оба они должны были принять в частично опорожненные топливные баки керосин и только после этого выйти на длинную, длинную дорогу, ведущую в океан, — каждый по своему пути, как того требовал полученный ими в воздухе новый приказ.

— Начинаем снижение, занимаем эшелон шесть тысяч.

— Есть. — Кучеров перевел штурвал вперед, подтянул газы — и корабль, опустив нос, заскользил с гигантской, начинающейся на высоте двенадцать километров, горы.

— Девяносто шестой, у меня удаление от пункта ноль один сорок. Ваше?

— Тоже сорок.

— Хорошо идем, — хмыкнули наушники.

— Экипаж, усилить наблюдение, — приказал Кучеров. — Подходим к точке встречи.

Стрелка высотомера медленно ползла по шкале, прошла отметку семи тысяч, шести с половиной, подошла к шести. Кучеров выровнял машину и покосился влево, пытаясь разглядеть над горизонтом летящие танкеры. И едва он, щурясь, углядел бело-светящиеся, вытянувшиеся над линией горизонта пики — стрелы инверсии, — как Щербак громко объявил в СПУ:

— Командир, слева ракурс одна четверть, на нашей высоте вижу танкеры.

— Молодец! — Кучеров был доволен: его стрелок первым обнаружил самолеты. — Девяносто шестой, наблюдаю слева в ракурсе...

— Вижу, — недовольно отозвался Ионычев.

Николай, наклонившись вперед, завороженно наблюдал, как к ним медленно и неуклонно приближаются две пушистые прямые струи; вот уже отчетливо видны силуэтики оранжево поблескивающих в лучах закатного солнца самолетов; они постепенно растут в размерах, уже можно разглядеть, как отлетает от них, клубясь и тут же морозно застывая, инверсия. Первая его боевая заправка, по-настоящему первая. Все, что было на полигоне, на учебе, — все не в счет. Эта — первая. Первый патруль, первая заправка. Но все будет в порядке, обязательно в полном порядке, иначе... Иначе вообще не стоило начинать — не сейчас начинать, а тогда, четыре, нет, пять лет назад, даже раньше... Почему командир так странно смотрит на него?

Кучеров наклонился вправо, через проход, и хлопнул помощника по колену.