Ему навстречу катил электромобиль. Остановился, и Щетина увидел довольные лица своих спутников.

– Здорово ты их, дон! – радостно прокричал мальчик.

– А вы чего не спрятались? – залезая в кузов машины, спросил Щетина.

– А мы хотели тебе помочь, – все так же радостно проговорил Самсул.

– Ну тогда и дальше помогайте, – устало ответил Щетина. – Я в кузове полежу.

Он чувствовал, что его нервная система на пределе своих возможностей. После того как бронетранспортер взорвался, из Вейса будто бы вытащили стержень, который держал его эти дни. Он как-то сразу обмяк, почувствовал навалившуюся непреодолимую усталость. С огорчением понял, что в отличие от старика и мальчика жить в таком стремительном темпе долго не сможет, не выдержит. А с другой стороны, Вейс считал, что большие проблемы ему пока не грозили.

«Нужно просто прилечь и отдохнуть», – убедил он себя.

Он поудобнее устроился на деревянном полу грузовичка, закрыл глаза и тут же уснул.

Ему снился он сам. Молодой, крепкий. Он шел по слегка освещенному рассеянным светом коридору.

Эту дорогу он знал и иногда выбирался сюда, когда нужно было получить ответ на трудный вопрос. Это были глубины его подсознания.

Вейс полагался на интуицию и верил, что все необходимые знания скрыты внутри него, только добраться до них непросто. Они спрятаны за нагромождением человеческого сознания, его жизненного опыта и веры в разум. Ум человека отрицает то, что человек не видит и не может почувствовать. У него нет опоры для выводов. А привыкший полагаться на интуицию не опирается на ум, когда тот пасует, он углубляется в себя и ищет ответы в своем подсознании. Он, словно исследователь, углубляется в самого себя и, как старьевщик, отбрасывает ненужный мусор мыслей, говорящих ему, что ответа нет и искать не надо.

Вейс давно научился им не верить.

Он брел по коридору. Слева и справа от него находились двери. Но он ни разу их не открывал. Вейс каким-то седьмым или восьмым чувством понимал, что оттуда он может не вернуться. Он просто потеряет дорогу обратно. Потеряет самого себя. И, хотя к нему подступало врожденное любопытство хоть одним глазком заглянуть в одну из дверей, он усилием воли сдерживал себя. А сейчас он с ужасом понял, что не может противостоять сильнейшему желанию открыть дверь. Он даже остановился напротив одной. Потер похолодевшие руки и замер.

– Открывай, не бойся, – шептал кто-то ему на ухо. – Тебя ждут. Давай, смелее.

Вейс с сомнением протянул руку и тут же резко отдернул.

– Ты боишься самого себя, – послышался негромкий смех. – Но ты же хочешь знать, что стало с тем молодым парнем, которого ты хочешь убить. Я вижу, хочешь. Открой и узнаешь.

Голос искусителя звучал негромко и мягко, ему хотелось верить, он был таким добрым и ласковым, как голос отца. Вейс запомнил этот голос на всю жизнь. И хотя отец ушел из его жизни, когда он был совсем маленьким и он его не помнил, но этот голос, который звучал в его ушах, приносил в его душу покой и умиротворение.

– Ты так часто сюда приходишь, чтобы спросить у меня совета, а теперь боишься. Ха-ха.

Вейс оглянулся. За его спиной сидел на стуле он сам, но сейчас он не прогонял Вейса, а лишь тихо смеялся.

– Что там? – спросил Щетина.