– Зачем? – прошептал Магистр, – он не тронет меня. Он знает,
– Да ну!
– Увидишь.
Когти зеркальника подрагивали, то удлинняясь, то втягиваясь в пальцы; его подвижный нос шевелился, нюхая воздух. Казалось, чудовище не совсем понимает – а что же, собственно, происходит, и отчего жертва не бросается бежать, исходя криками ужаса. А потом зеркальник заскулил побитой собакой и порскнул в сторону, укрывшись в развалинах богатого дома.
– Вот так, – сказал Золий, – ни одна из этих тварей не тронет меня. К сожалению…
Звезды таяли в небе, как кристаллики соли в горячей воде.
– Пойдем, малыш. Недолго уже…
… Они шагали по улицам Алларена. Молча. Потому как говорить было не о чем, и оставалось лишь ожидание. Золий рассеянно поглядывал по сторонам; то, что он видел, не задевало его, ускользая прочь сизым дымом. Ведь всему когда-нибудь наступает конец…
Он снова подумал о Миральде. Пожалуй, ей было под силу повернуть все вспять; но чем это обернется для него самого? И Гиллард, Гиллард… Было похоже на то, что мальчишка ускользал от него, уходил все дальше и дальше за пределы человеческой жизни. Золий досадливо поморщился. Ничего страшного. Он, Магистр, как-нибудь разберется со всем этим…
Золий поднял голову и посмотрел на небо. Северный край его стремительно наливался светом… Северный?!!
– Значит, ты все-таки сделала то, что могла… – пробормотал он, не в силах опустить взгляда.
А сияние становилось просто нестерпимым. И Магистр увидел, как волна жемчужного света перехлестнулась через край чаши Отражений, выжигая и иссушая ее.
Последний всплеск черной реки принес ему череду мутных образов; темная нелюдь гибла, рассыпаясь прахом по зеленой траве, и пожиратели неба метались, превратившись в живые факелы…
Вымывая прочь силу Отражений, свет безжалостно отнимал силу темной нелюди; молодняк умирал, лишившись последнего, старики же становились слабы, как будто после перерождения. И кочевники на западе Империи, чей взор уже не был замутнен кровавым туманом, останавливались и в недоумении озирались, не зная, зачем они покинули родные луга за Кайэром.
Золий мимоходом удивился, отчего не погибла вся нелюдь. Но потом понял: мир очищался, но
«А что же будет со мной?!!»
Он неподвижно стоял посреди мертвого города и сквозь слезы смотрел в нестерпимо яркое небо.
Врата… То, чем он был, и то, что столько декад носил в себе…
И сердце легко забилось в груди, словно сняли с него груз, к которому оно успело привыкнуть.
Теперь врата Отражений были далеко. И он, Золий, больше не нес их в себе…