На миг ночница утратила дар речи. Чувство было такое, словно ее уличили во лжи, и это было неприятно, и стыдно… Остановившись, Миральда сухо обронила:

– Даже если и так, что в этом дурного?

Гор пожал плечами и снова промолчал.

– Да что ты понимаешь? – раздражение росло и росло, грозя вырваться наружу, – что ты можешь понимать в любви матери к сыну? Ты, который никогда не имел собственных детей?

– Жестоко обвинять меня в этом, – тихо сказал имн.

А Миральда вдруг подумала, что сейчас не время для споров.

– Прости, – буркнула она, стараясь не смотреть Гору в глаза, – я ночница, и должна быть мудрой. Ты предлагаешь немного подождать?

Он кивнул и, не говоря более ни слова, подошел к обочине и уселся на вывернутое из земли дерево, что валялось вдоль дороги.

Миральда присела рядом, но тревога не давала ей покоя: она то и дело ерзала, вставала, поглядывала на полуночное небо. Под черепом тугими ударами пульса билась все та же мысль – Хаттар, пусть он останется жив, мой Гил… Что бы он ни сделал… И я, что я могу сделать, чтобы Магистр не получил его, как бы нечестно это не выглядело?

«Да что я себя извожу?» – она нервно похрустывала пальцами, – «то, что я обещала Магистру, этому страшному созданию, ровным счетом ничего не значит! Ведь я – темная нелюдь, и дурак тот, кто доверится болотной ночнице… Или же магистр прекрасно знает об этом, и рассчитал все заранее? Но что тогда ему, побери меня зеркальник, нужно?!!»

Миральда бережно, слово к слову, перебрала в памяти всю их беседу и, к собственному ужасу, поняла, что совершенно не может угадать истинных намерений магистра Золия. То, что он сделал все, чтобы мир катился в пропасть – это было вне сомнения. Но вот рассказать о жертве, да еще и болотной ночнице под честное слово? Вот это уже казалось действительно странным… Или же оно было, как было, и Золий действительно поверил в то, что она уговорит собственного сына добровольно взвалить на свои плечи все бремя Отражений?!!

Она покачала головой. Нет, решительно, невозможно было понять, чего же на самом деле хотел Магистр…

– Гляди!

Гор указывал рукой куда-то в россыпь звезд. Ночница посмотрела – и дыхание застряло ершиком в горле: изящная, отливающая серебром крылатая фигурка приближалась, стремительно увеличиваясь в размерах. Еще один дракон? Обещанная им помощь?..

Гор поднялся и принялся подпрыгивать, кричать и размахивать руками, пытаясь привлечь к своей персоне внимание чудовища. И – чудо! – его старания увенчались успехом: совсем низко мелькнуло белоснежное чешуйчатое брюхо, страшные когти, ветер, поднимаемый крыльями, пригнул макушки деревьев…

Изогнув шею, дракон опустил морду почти к самой земле, из ноздрей вырывалось морозное дыхание, тут же оседающее инеем на дороге. А Миральда снова увидела волшебные, пылающий синим огнем глаза, и в них жила мудрость прожитых веков. Черные зрачки сузились, стали злыми, колючими – прямо как у рассерженной кошки.

– Я слышала песнь побежденного, – прозвучало над ухом Миральды, – это ты, ночница, пытаешься повернуть вспять то, что катится к завершению?

Она кивнула.

– Любопытно.

Пасть, торчащие клыки, каждый размером с человеческую руку, оказались совсем близко; Миральда ощутила, как побежал по коже морозец. Все-таки недаром этих драконов зовут снежными…