– Бросьте, – усмехаюсь я. – Давайте перестанем валять дурака и будем откровенны.

На секунду кажется, что Моника вот-вот захлопнет дверь у меня перед носом, но она передумывает.

– Лучше будет, если вы зайдете в дом.

Я обвожу взглядом комнату. На диване никого нет, на кофейном столике стоит одинокий бокал из-под вина. Голоса, которые я слышала, несутся сверху: по телевизору в спальне идет какая-то мыльная опера.

– Вы же в курсе, что она у Дэвида?

– Кто?

– Дейзи.

Я вижу, как ее зрачки расширяются, но она тут же отворачивается, чтобы взять сигареты. Она присаживается на край кресла напротив и чопорно скрещивает ноги, снова овладев собой, затем придвигает пачку ко мне. Я не обращаю на сигареты внимания.

– Вы ошибаетесь. Она мертва. – Моника говорит ровным тоном; ее слова звучат неубедительно. – Она спрыгнула со скалы. Я видела…

– Расскажите мне правду. Дейзи не прыгала со скалы.

– Я видела собственными глазами.

– Она жива. Она вышла со мной на связь.

Моника нашаривает зажигалку.

– Каким образом? Через этот ваш ролик? Знаете, мы все его посмотрели. – Огонек неохотно вспыхивает, и она закуривает. – Вы, посторонний человек, приехали сюда, чтобы разворошить прошлое…

– Нет, – возражаю я, но она не обращает на меня никакого внимания.

– …прошлое, о котором не имеете ни малейшего понятия.

Я делаю шаг вперед, пытаясь сохранять спокойствие. Ее злость – это самозащита. Думаю, ей страшно. Я задаюсь вопросом, что именно ей известно.

– Это не так.

Она выпускает струю сизого дыма, уже совершенно овладев собой.

– И все это ради того, чтобы снять свой очередной фильм. Про нас.