– Ты обещала.

– Что?

– Не врать мне больше.

Приходится сосредоточиться: сейчас нельзя сболтнуть лишнего. По крайней мере, пока не пойму, что он имеет в виду.

– Я думал, я что-то для тебя значу.

– Так и есть, – уверяю я, и в этот самый миг, когда, возможно, уже слишком поздно, вдруг понимаю, что это правда.

– Хватит мне врать, Сэди, – говорит он. – Я знаю, кто ты.

Земля уходит из-под ног, и мир на мгновение накреняется. Передо мной разверзается пропасть. Черная дыра. Нет, она меня не засосет, я не допущу этого. Я делаю глубокий вдох. Он не должен догадаться, что происходит, но я не могу сдерживаться.

– Сэди? – произносит Гэвин.

Имя эхом отдается в моих ушах. Зачем он снова и снова повторяет его? Кто-нибудь может услышать.

– Тебе плохо?

Поначалу я ничего не отвечаю, но потом различаю собственный голос: «Прости меня». У меня перехватывает дыхание, но, даже произнося эти слова, я не уверена в их искренности. Это его не касается, так за что я извиняюсь? Он не имеет права предъявлять мне претензии.

И тем не менее я повторяю:

– Прости меня.

Он ласково обхватывает мое лицо ладонями. Я с трудом подавляю желание вывернуться и послать его куда подальше.

– Ты не могла мне признаться?

Я ничего не отвечаю. Хочется спросить, откуда он знает, но, наверное, это очевидно. Он видел меня на могиле матери. Слышал, как я настаивала, что Сэди жива, и отказывалась идти в полицию, потому что она никак не может быть похоронена под тем деревом на торфяниках.

– Ты сложил два и два?

– И это тоже.

Гэвин берет меня за запястье, и я не отнимаю руку. Он задирает рукав моей куртки.