Следующая дверь ведет в просторную столовую – посередине стоит стол с пятью или шестью стульями, а у дальней стены буфет, на который стопками составлены тарелки, – все это тоже покрыто густым слоем пыли. Все остальные комнаты на первом этаже выглядят такими же нежилыми. Куча зловонной одежды в прачечной и немытая посуда в кухне – единственные следы какого бы то ни было человеческого присутствия в этом доме. В воздухе разлита печаль; эта кухня явно когда-то задумывалась как место, где будет шумно и весело, но теперь тут готовит всего один человек – и только для себя. Я поворачиваюсь, чтобы идти на второй этаж, и тут наверху прямо надо мной слышится негромкий скрип. Все в порядке, убеждаю я себя, просто дом оседает или ветер гуляет в щелях, но, начиная подниматься по лестнице, я дрожу. Я уже всадила ногти в ладони, как будто готовясь к тому, что неминуемо должно произойти.

Звук повторяется, на этот раз громче и куда более похожий на поскрипывание половиц под ногами, нежели на треск стен или перекрытий.

– Дейзи?

Ответа нет, и тишина, которая воцаряется после моих слов, кажется оглушительной, пугающей.

– Дейзи? – повторяю я, поднявшись по лестнице до середины. – Ты там?

Ответа по-прежнему нет, но едва площадка оказывается на уровне моих глаз, я немедленно понимаю: здесь что-то произошло. Все двери на втором этаже распахнуты, и луч моего фонарика освещает горы вещей, бумаг и книг вперемешку. Все вверх дном. Я пробегаю по коридору и захожу в разгромленную главную спальню. Ящики комода вывернуты, их содержимое в беспорядке разбросано по полу и кровати. Одежда, бумаги, украшения, которые никак не могут принадлежать Дэвиду. Тут царит хаос; контраст с сонным запустением внизу просто разительный.

Кто-то побывал здесь – возможно, Дейзи – и устроил на втором этаже полный разгром. Но что этот кто-то искал?

Ветер за окном усиливается. Его вой напоминает хохот, и я опускаю камеру. За всем этим наверняка кроется нечто важное. Что я упустила?

Я подхожу к окну, и тут все встает на свои места. Я уже бывала здесь. Мне знаком этот вид: море, луна, низко висящая над водой, корабли вдалеке, очертания гор за ними. Тот самый пейзаж. И тонкая линия горизонта, перерезающая ее посередине, словно туго натянутая проволока, тоже та самая. Воображаемая картинка в точности накладывается на реальность. Не отличишь. Я смотрю вниз и вижу то самое место, где она стояла, готовясь спрыгнуть.

Я слышу, как скрипит под чьей-то ногой ступенька, за ней вторая. Словно кто-то на цыпочках крадется вниз.

– Дейзи! – кричу я. – Постой! Вернись!

Ее нигде не видно, но я могу определить, где она только что была; весь дом содрогается от возмущения. Такое впечатление, что она призрак, перемещающийся по эфиру, и ее присутствие возможно обнаружить лишь по едва уловимому следу, оставляемому ею в воздухе. Я сбегаю вниз по лестнице, чуть не полетев кувырком; луч фонарика мечется по сторонам, внезапно налившееся свинцом сердце колотится о ребра.

Да где же она?!

Я медленно продвигаюсь вперед, убавив яркость фонаря. Она может быть где угодно. Мне не спрятаться от нее, я свечусь как маяк.

Снова зову ее по имени. Соседняя с кухней дверь внизу слегка приоткрыта. По пути наверх я не обратила на нее внимания. Это кладовка под лестницей, откуда остро тянет уксусом.

– Дейзи?

Протискиваюсь внутрь. Верхняя одежда, обувь, пара складных стульев. Коробки, составленные одна на другую, в глубине. Здесь она быть никак не может, и все-таки…

Делаю шаг вперед. Пол под ногами слегка подается, и, бросив взгляд вниз, я вижу, что половица не закреплена. Дейзи хитрая, она заманила меня и сюда. Я опускаюсь на корточки и приподнимаю ее с одного конца, уже зная, что обнаружу.

Так и есть. В углублении под половицами спрятан металлический ящик. Я вытаскиваю его, всколыхнув облако пыли. Он заперт, но при мне есть ключ, который я нашла в бумажнике Дэвида, и, когда я пробую его, он подходит. Там лежит портфель, отсыревший и заплесневелый, и я осторожно открываю его. Он такой старый, что даже застежки проржавели. Внутри полиэтиленовый пакет, в который замотано что-то прямоугольное, похожее на коробку, но неправильной формы. Разворачивая полиэтилен, я уже точно знаю, что это такое. Мне знакома эта тяжесть, эта увесистость. Я раньше держала в руках эту штуковину. Я пользовалась ею, снимала ею; это та самая вещь, благодаря которой я вступила на тот путь, что привел меня сюда. Моя первая камера.

Открываю футляр. В него даже вставлена пленка, но на попытки включить его аппарат не реагирует. Наверное, батарейка разряжена, а может, время и сырость привели его в полную негодность.