Зеленый Даррен по пищеводу полз неохотно — чувствовал, что ему не рады. Но… Несмотря на чрезмерно еловый вкус, почему я так не хотела его пить? Боялась, что не смогу соврать? Какая глупость, ложь бессмысленна, кому придет в голову сознательно искажать истину? Частое вранье приводит к снижению колдовского дара и…

— Как умер барон Фоули-Штоттен, прри каких обстоятельствах, кто был рядом с ним?

Я, крутившая в пальцах стопку, подняла на драконью жрицу недоуменный взгляд:

— Это дело окраин, леди.

— Ты не можешь мне солгать, — сощурилась она.

— Я и не лгу, — оставив в покое стопку, я спокойно посмотрела ей в глаза, — Совет Крылатых отказал нам в помощи и мы справились своими силами. Это были маги-ренегаты, миледи. Барон, истощенный после закрытия очередного разрыва, наткнулся на них, собравшихся вокруг туши мертвой твари мертвого мира. Вам ли не знать, что на основе этих тварей можно приготовить очень много смертоносных вещей. Отец погиб в бою, леди Илзерран. Он не смог пройти мимо, понимая, его равнодушие приведет к чужим смертям. Он погиб как герой и унес с собой всю десятку ренегатов.

Она закрыла глаза. Сжав губы в нитку, Илзерран пыталась взять себя в руки. Но ее выдавали трепещущие ресницы и одна-единственная слезинка, скатившаяся по гладкой щеке.

— Коллегия артефакторов отправила Совету Крылатых открытое письмо. Они просят внести коррективу в список запрещенных к использованию вещей, — хрипло произнесла она, — обойдутся. Пока я жива они такого разрешения не получат. Раздевайся.

Вздрогнув, я недоуменно посмотрела на драконью жрицу, после чего осторожно произнесла:

— Мне не жарко, спасибо.

— Оголи печать, — сердито произнесла леди Илзерран, — или ты думаешь, что вас только на девственность проверять будут? Позапрошлый Правитель намотал на род несколько проклятий, от которых пришлось долго и нудно избавляться. Так что твою кровную связь с чужим миром быстро обнаружат. Вам с Гамильтоном придется уходить боем, а я знаю что такое Псовий Генерал. И видеть это еще раз не хочу!

Я моргнула. Где-то в подсознании билась заполошная мысль — соврать. Немедленно соврать! Выдать нелепую историю о том, как к моим ногам выпал окровавленный пес и…

— Хорошо, — кивнула я и встала, — вам придется расшнуровать меня.

— Печати, как правило, на руках, — осторожно произнесла драконья жрица.

Покачав головой, я пояснила:

— Печать ставится на рану и как бы запечатывает ее. Я умирала, и Гамильтон спас меня. Поэтому теперь у меня печать под левой грудью.

— Под левой грудью, — эхом повторила леди Илзерран. — Позвольте предположить, что на охоте вы напоролись на сук.

Я рассмеялась и покачала головой:

— Нет, леди, это был стилет, а после полет с замковой башни. Мне повезло, и утром незадачливый убийца отправился на каторгу.

— Вот как? не слышала о подобном, — медленно произнесла драконья жрица.