Но каждый вечер сомнения вновь и вновь накрывали меня с головой.

Ну как признаться-то, Господи?

– У нас будет ребенок? – Артур переспросил, так как у меня все же не хватило духу в лоб ответить.

Ограничилась угрозой, но мой любимый парень смышленый. Все понял правильно и помог мне, сам того не подозревая. Да уж, и как я раньше не замечала, что до тракториста ему далеко вниз. Где деревня, а где Артур?

Он не задавал банальных вопросов. Не упрекал ни в чем. И главное – не пытался снова ворошить прошлое, за что ему отдельная благодарность. Снова копаться в себе? Хватит, надоело уже заниматься самобичеванием. Проще отпустить и начать сначала. Особенно когда Артур произносит негромко:

– Не плачь, пожалуйста, – и сильнее сжимает мою ладонь, чтобы я почувствовала поддержку. – Не могу видеть твои слезы.

Сама не поняла, как разревелась. Хрен поймешь, то ли от счастья, то ли от горя. Так хочется поверить, только не могу – перед глазами то и дело стоит эта дурацкая фотография с полуобнаженной барышней.

Просит ему доверять? Дать второй шанс?

«И снова постоянные сомнения!» – звучит в голове голос Анжелики, а я вслух тихонечко фыркаю, не глядя на Артура:

– Тогда уходи, – открываю глаза, натыкаясь на смеющийся взгляд мужских глаз. – Раз не можешь видеть мои…

– Я люблю тебя, – он целует мою ладонь, а у меня увеличивается поток слез. – Ну, и чего ты ревешь? – смеется Артур, а в голове снова Анжелика Сергеевна вещает строгим голосом преподавательницы по психологии:

«Перепады настроения, дорогая!»

– От счастья, – я хлюпала носом, утыкаясь Артуру в грудь. – Или от радости.

– Лучше скажи, как чувствуешь себя, счастливая ты моя? – усмехается, но ответить я не успеваю, хотя даже рот уже открыла.

«Отлично!» – так и вертится на языке, но наш диалог прерывает зашедший в палату врач.

Бледнеет, глаза вот-вот выпадут из орбит, еще и, не дай Бог, заикаться начнет. И зачем такой грех на душу брать?

– Сергей Александрович… – я начинаю неуверенно, но громкий бас меня тут же перебивает:

– Что здесь происходит? – два шага вперед, и снова останавливается у подножья кровати. – Вы что творите, молодой человек? Ей нервничать категорически нельзя, а вы…

– Это я от радости, – вытираю слезы, перебивая строгого гинеколога, а то сейчас на бедную головушку моего вновь обретенного возлюбленного посыплются все кары небесные.

– Даже от радости, – отрезает, как будто мы два провинившихся школьника перед директором краснеем. – Нельзя!