– Како-ое?! Ты опять за своё?! Тебе что, спокойно не живётся?! – я продолжаю стоять над Буратиной и давить на него, срывающимся на крик голосом.

– Да я не знал, честное слово! Я правда думал, что она просто так, для движухи нас позвала. Она мне только сейчас обо всём рассказала, когда мы вдвоём остались.

– И ты конечно подписался на очередную авантюру!

– У меня другого выхода не было. У НАС нет выхода!

От этой фразы мне становится не по себе. Она отдаётся во мне на разные лады множеством отголосков : «Мы влипли!», «Мы попали!», «Мы встряли!», «Мы в глубокой жопе!», «Нам пиздец!»

Не сводя глаз с Буратины, я очень медленно сажусь, словно опускаю задницу не на мягкую сидушку стула, а на осиновый кол.

– Как только плотина откроется, мы должны упасть в лимузин и доехать на нём до берега. Там мы бросим машину и будем выбираться лесом. Нам нужно обойти КПП. В лесу смежная с дорогой территория огорожена забором с колючкой. Нужно будет идти вдоль него, пока не обнаружим лаз. Он там должен быть.

– О-очень интересно! Похоже на сценарий захватывающего квеста! – я складываю руки на груди. – Что мы ещё должны будем сделать? Завалить медведя? На ходу запрыгнуть в товарняк? Перегрызть оголённые провода? Перечисли сразу всё, а то скучновато как-то. Да…и не забудь уточнить – с какого перепуга!

Буратина лезет в карман брюк, извлекает оттуда что-то и кладёт на стол. Это небольшая коробочка своей формой походящая на панцирь черепахи. На коричневой крышке коробочки выбита или нарисована буква «Д». Большая, золотая с причудливыми завитушками буква походит на вензель. Одновременно с тем, как Буратина поднимает крышку коробочки, все сидящие отрывают свои задницы от стульев, и наши головы, соприкасаясь друг с другом, нависают над странным предметом.

В пухлой подушечке утопают две золотые серёжки с большими подвесками в форме ромба, в которых искрятся гроздья крохотных камней.

Я беру коробочку в руку и ,не доставая серёжек, кручу её перед глазами. Над моим плечом тяжело дышит Поночка. Светка, придерживая моё запястье, тоже рассматривает серёжки. Я не особо силён в цацках, но сразу понимаю, что вещь это дорогая и уникальная. Но откуда?

– Вот это да! – с придыханием шепчет Светка. – Сразу видно, что ручная работа. Это не завод и сделано не сейчас.

– Не сейчас…эти серёжки изготовлены ещё до революции. Собственность какой то местной княгини…– говорит Буратина.

– Друбецкой!

Я поворачиваюсь на голос, который почему то не узнал. Говорит Михаил, который стоит за моей спиной и вместе со всеми рассматривает серёжки.

– Я очень хорошо помню этот вензель. Его в конце восьмидесятых каждый, кто в этих краях жил помнит. Тогда обокрали дом музей княгини Друбецкой и этот герб показывали во всех следственных хрониках.

– Та-ак! – Я поворачиваюсь к Буратине, поднимая коробочку на уровень глаз. – Значит, вот это мы должны как бы украсть у Стервы?

– Нет, это наш гонорар за работу. – Буратина выхватывает у меня коробочку. – Чтобы было понятно, это музейная реликвия и цена ей не меньше десяти лямов. Если это просто втюхать незнающему лоху, то как минимум лимона три можно взять.

Я в сердцах машу рукой и закуриваю. Меня ни капельки не восторгают, приводимые Буратиной цифры.

– Я даже слушать не хочу того, что ты дальше скажешь. Просто возьми эти цацки, верни их Стерве и скажи ей, что мы в эти игры не играем. Ты слышал что Миша сказал? Эти серёжки с ограбления.