– Я не знаю…Светик. Мне очень хочется верить, что это затянувшийся страшный сон. Давай проснёмся а?

– Слава…мне страшно!

Эта фраза заставляет мои глаза открыться. Её по-детски беззащитные глаза всего в нескольких сантиметрах от меня. Я обнимаю её, крепко прижимаю к себе.

– Ничего, Светик, прорвёмся…ещё ничего не ясно…

Действительно, может всё это продукт моей подорванной алкоголем и недосыпом психики. Сейчас парни вернутся и поднимут меня на смех.

«Ну Сява, блин! Перепугал нас всех! С чего ты взял? Да она жива и здорова!».

За дверью слышатся шаги, и мне очень хочется надеяться, что всё будет так, как я только что представил.

Вошедший первым Поночка, убивает во мне последнюю надежду. Держась обеими руками за голову, он направляется прямо к столу, хватает бутылку с вискарём и делает несколько глотков прямо из горлышка.

Следом вваливаются все остальные.

– Как так-то? Как так-то? – стонет Уксус.

– Парни, я вам клянусь, что оставлял её живой! – причитает Буратина, который заходит последним. – Она ещё улыбнулась…– его голос дрожит и обрывается.

Я встаю с дивана и снова начинаю ходить вдоль стола.

– Если не ты это сделал, то кто? Она сама?

– Слава, я тебе клянусь! – навзрыд кричит Буратина и складывает руки в молитвенном жесте.

– Кто тогда?! Кто-то из нас? Больше на этом сраном острове никого нет. Может ты перестарался а? Говори прямо, ты не на допросе…пока что.

– Я же говорю, что оставил её живой и здоровой. У неё только губа разбита была…А там…ты видел? Её как-будто зарезали…

– Застрелили! – произносит появившийся на пороге Михаил. – Смотрите, ребята, что я там нашёл.

Между большим и указательным пальцем он сжимает жёлтый предмет цилиндрической формы.

– Гильза! – Я подхожу к Михаилу, забираю у него гильзу и внимательно рассматриваю её, крутя перед глазами. – Девятимиллиметровая…похожа на гильзу от Стечкина…– Я замираю, поражённый своими же словами.

– Серёга, а где тот ствол?