У всех есть свои секреты, подумала Эйра, в особенности у тех, кто постоянно твердит, что им скрывать нечего.

– Я, конечно, подумала, что я просто ему не подхожу, – продолжила Мейан, – я ведь никогда всерьез не верила, что заполучу себе такого красавца, но он твердил, что дело не во мне. «Так в чем же тогда?» – упорно спрашивала его я, и в конце концов он поведал мне эту историю. Думал, что после такого я оттолкну его и больше не пожелаю иметь с ним никаких дел. Вот как все было, вот почему он хотел сбежать подальше в Северное море.

– Но вы все же его не оттолкнули?

– Я была беременна, – просто ответила Мейан. – Сначала я боялась ему это сказать, думала, что он не захочет иметь детей, но в тот момент я была вынуждена это сделать. «Я не смогу стать ему хорошим отцом», – сказал Трюггве, и я расплакалась, а ведь я не их тех, кто плачет по пустякам. «Нет, сможешь, – твердо сказала я ему, – ты станешь самым замечательным папой на свете». После чего предложила нам пожениться, чтобы он больше не питал сомнений на этот счет.

– И что же он вам рассказал?

– Очевидно, вы и сами все знаете.

– Я читала версию, изложенную в судебном приговоре.

Версия Мейан была несколько иной. Эйра спрашивала себя, было ли это видением Трюггве или жена сама, на свой лад, видоизменила факты, чтобы ей было легче с этим жить.

– Однажды он крайне нехорошо обошелся с одной девушкой, – сказала она, – но в тот момент Трюггве даже в голову не пришло, что он поступает с ней плохо. Он думал, что девушка была согласна, хотя, конечно, он был пьян и ничего не соображал.

– Все было так, как он описал?

Мейан снова села, на самый дальний конец кухонной скамьи, как можно дальше от Эйры.

– Он был тогда не таким, как сейчас, – проговорила она. – Суд и тюрьма заставили его многое понять и осмыслить, он даже поменял себе фамилию, чтобы стать другим. Вначале я называла его Адамом, но мне больше нравилось имя «Трюггве». Когда мы начали с ним встречаться, он едва смел ко мне прикасаться. Но нам же не нравится, когда мужчина нас лишь слегка потискает и все. Пришлось сказать ему, что я не стеклянная, не разобьюсь, вот как он боялся.

– Вас?

– Себя.

– Кто-нибудь еще в округе, кроме вас, знал об этом?

Ей почудилось или тело женщины пронзила слабая дрожь, мускулы как будто напряглись чуть сильнее? Эйра не была уверена. Пауза длилась всего секунду, и все же она успела расценить ее как сомнение.

– Я никогда ни с кем об этом не говорила и не думаю, что Трюггве тоже этим занимался. Не вижу на то причин. У нас своя жизнь. И это хорошая жизнь.

Ее взгляд тревожно забегал по двери. Голоса Патрика больше не было слышно, Боссе Рингу удалось его утихомирить.

– Для Трюггве было очень важно, чтобы никто не узнал о том, что он был осужден за сексуальную эксплуатацию?

– Да, если теперь вы так это называете. Вы же знаете, как люди любят сплетничать и осуждать других. Трюггве был тогда еще совсем зеленым юнцом и не имел ни малейшего опыта в общении с женщинами. Хотите верьте, хотите нет, но у нас никогда не было никаких проблем с интимной жизнью.