Я удрученно поникла. Возможно, я что-то упустила.
– В любом случае в этом вы едины – Николя тоже не горит желанием посылать меня туда.
Я негодующе вскрикнула. Полю было все труднее сдержать смех.
– А что по этому поводу думает Паком?
– Он готов принять меня и обучить, но ему нужно ваше общее согласие.
– Подозреваю, что через какое-то время твой отец смирится! Так что вся ответственность на мне, я в восторге! Большое вам спасибо!
Я встала и подошла к окну, чтобы выкурить сигарету. Я слышала, как они шепчутся за моей спиной. Я четко представляла себе, как Поль его увещевает, говорит, что я скоро отойду, и при этом все время заговорщически подмигивает ему. Ноэ подошел ко мне в тот момент, когда я гасила сигарету, и выдал свою неотразимую улыбку.
– Я буду часто приезжать, обещаю.
– Тебе уже исполнилось восемнадцать, Ноэ, ты не нуждаешься в моем позволении, – капитулировала я.
Он бросился мне на шею, обхватил своими громадными ручищами и стал шептать на ухо, что любит меня.
Глава восемнадцатая
Я была довольна, что уступила. Ноэ весь год чувствовал себя как рыба в воде. Примерно один месяц из двух он проводил в Индии, и в каждый его приезд во Францию я замечала, что он стал более взрослым, более зрелым. В Индии он столкнулся со страшнейшей нищетой, соседствующей с богатством, властью и преуспевающим бизнесом. Отныне он был полностью независим и управлял своей юной жизнью по собственному разумению. Но при этом охотно советовался и с Полем, и со мной. Бывая на нашем континенте, он проводил выходные дома. Он соблюдал все традиции: занимался с моим мужем скалолазанием и готовил со мной буррито, а потом встречался с лицейскими приятелями, с которыми не терял контакта. Я догадывалась, что он регулярно ходит в гости к Жюстине, и планировала серьезно поговорить с ним с глазу на глаз, потребовать не играть с ней.
Его жизнь в Сен-Мало состояла из работы у Николя и общения с братом и двумя сестрами, которым он посвящал много времени. Он по-прежнему не называл своего отца папой и никогда, наверное, не будет. Впрочем, никто и не просил его об этом. Однако он нашел свое место рядом с той, другой семьей. Мы с Николя старались как можно меньше соприкасаться, и нам это прекрасно удавалось. Мы с Полем ни разу за полтора года не были в Сен-Мало, а они ни разу не приезжали в Нормандию. У Ноэ было три жизни: в Сен-Мало, в Руане и в Индии. Каждому свое место. У каждого свое предназначение.
Как-то утром я получила странное сообщение от Николя, который спрашивал, в агентстве ли мы с мужем, потому что он собирается сейчас заехать, чтобы обсудить кое-что важное. Я сразу насторожилась. Поль, желая меня успокоить, предположил, что речь пойдет о большом, на несколько месяцев, путешествии, в которое собирается Ноэ. Однако когда к нам явился бледный как смерть Николя, я испугалась – было ясно, что происходит нечто серьезное. Поль успел придержать меня за талию до того, как меня перестали слушаться ноги.
– Что-то с Ноэ?
– Нет, – ответил он измученным голосом. – У вас найдется тихое место, где мы можем поговорить?
Продолжая меня поддерживать, Поль поманил его в свой кабинет. Николя рухнул в кресло и обхватил голову руками. Да, мы держали дистанцию, однако у нас установились вполне мирные и хорошие отношения, и меня расстроило его состояние.
– Николя, – осторожно позвала я. – Что происходит?
Он перевел на меня затуманившийся взгляд.
– Прости меня, Рен. Вы оба заслужили спокойную жизнь, но я не могу скрыть от вас то, что случилось, и не могу не попросить тебя об услуге, хотя предпочел бы этого не делать никогда…