– Слушаю тебя.

Он сделал глубокий вдох, набираясь сил. Интуиция подсказывала мне, что сейчас он наконец-то выложит все, что у него на душе.

– Я ни о чем не жалею. Я не хотел бы другого детства, другой жизни. Не знаю, кем окажется этот человек, который называется моим отцом, но… я был счастлив без него, с тобой. У меня есть семья, я больше ни в ком не нуждался. И у меня есть Поль, Поль, который всегда готов откликнуться, ничего не требуя взамен. Я очень зол на себя за то, что оттолкнул его, наговорил ему гадостей, мама… я собираюсь все это исправить.

Я была потрясена его самообладанием. Взглядом он попросил не перебивать его, потому что должен был еще многое выплеснуть. Впрочем, я была настолько взволнована, что все равно не могла бы выдавить ни слова.

– И вот еще что, мама. В детстве я выдумывал себе разные истории…

Только от него я могла услышать о придуманных историях и не сорваться.

– В них всегда присутствовал некий злой человек, который неожиданно появлялся, чтобы нас разлучить, и это был мой отец.

Он никогда не признавался мне в этом. Как ему удалось вырасти, стать полноценным человеком с таким регулярно повторяющимся кошмаром? Как он пережил страх, терзавший его значительную часть детства, страх, что отец, который его не хотел, явится однажды, предъявит свои права и навеки разлучит нас? Ни один из психотерапевтов, к которым я его таскала, не сумел помочь ему. Вот почему последние два года он отказывался обсуждать эту тему – прятал свой страх в глубинах подсознания.

– Когда ты мне рассказала, все это вернулось ко мне со страшной силой. Я сбежал, потому что был в ярости, как будто меня обманули и предали, как будто я страдал зря. И потом, я хотел узнать, кто он… Но я уехал еще и потому, что не хотел лишиться тебя. То есть поступил-то я по-идиотски, бросил тебя и потерял. Но я вернулся, потому что не хочу остаться без тебя. Сколько же я всего наворотил! Паком подвел меня к мысли, что ты тоже всегда боялась меня потерять, а когда боишься, часто делаешь глупости. Он помог мне понять, что… Николя…

Как же нелегко ему дается это имя!

– И он тоже боится. Когда мы говорили по телефону, я признался, что трясусь от страха. А он сказал, что тоже.

– Это нормально, – с трудом произнесла я. – Паком был прав, когда все это объяснял тебе, но вот что я тебе скажу, Ноэ: я никогда себе не прощу, что лишила тебя отца.

Его лицо стало жестким. За ужином он снова превратился в большого подростка, к которому я давно привыкла. Но чем дальше он продвигался в своей исповеди, тем больше взрослел, становясь тем, кого я лишь постепенно начинала узнавать.

– Мама, я больше не хочу этого слышать. С этим покончено, я серьезно. Мы с тобой причинили друг другу боль, и мне это не нравится. Я слишком люблю тебя, мама, и не хочу, чтобы ты винила себя всю жизнь. Ты и так слишком многим пожертвовала ради меня.

– Нет…

Он стукнул кулаком по столу, останавливая меня. – Я здесь, и я не слепой. Паком уехал в какой-то мере из-за меня, и ты меня не разубедишь. Я в этом стопроцентно уверен. Послушай, мама, я не хочу больше такого для тебя. Мне важно, чтобы ты была счастлива.

Я потянулась через стол и схватила его за руку.

– Я счастлива, когда счастлив ты. Не смешивай разные вещи. Выбор Пакома – это его выбор для себя, для его собственной жизни. Он уехал бы в любом случае. Вот ты запрещаешь мне винить себя за решение, которое я приняла, когда ты родился. А я запрещаю тебе винить себя за отъезд Пакома. И, между нами, Ноэ, как бы он реагировал, будь он здесь и услышь он твои слова?

Он грустно хохотнул.

– Наорал бы на меня и велел пойти проветриться, чтобы привести в порядок мысли.