– Но ведь я его мать.
Николя выпрямился и отпустил мою руку, Ноэ возвращался к нам. Он, конечно, очень постарался, но все равно не сумел скрыть красноту глаз. Он сел рядом со мной, но не напротив отца, а под углом, боком. Однако я почувствовала, что сейчас он меньше напряжен, чем несколькими минутами раньше.
– С бизнесом “Четырех сторон света” все в порядке? – неожиданно спросил он.
Николя несколько секунд растерянно молчал, а потом встрепенулся:
– Да, да… мне некогда скучать. Очень приятно, что ты спросил.
– Мне любопытно, вот и все.
Я снова мысленно поблагодарила Пакома. Он очень активно обсуждал свою работу с Ноэ.
– Если захочешь, можешь зайти и побыть на фирме, разобраться, как там все организовано, ну, или просто заглянуть на экскурсию, когда тебе станет интересно, чем мы занимаемся.
– Я вам скажу…
Я дернулась, что-то пошло не так. Мы обменялись с Николя понимающими взглядами, и я сделала знак, что пора и ему включаться, я не могу и не стану все улаживать одна.
– Слушай, Ноэ, ты можешь обращаться ко мне на “ты”… Вдруг это поможет нам – мне бы не хотелось, чтобы мы оставались чужими друг другу.
Ноэ ответил со слабой улыбкой:
– Я попробую, было бы хорошо, если бы мне удалось.
Беседа понемногу становилась более непринужденной, я почти не участвовала в ней. Единственная цель моего присутствия – смягчить их беспокойство. Следующим этапом станет встреча с глазу на глаз. Всему свое время. Николя поинтересовался планами Ноэ на лето, тот сообщил, что дней на десять поедет отдохнуть с друзьями, что займется музыкой, что хотел бы найти подработку, но в последние недели ему было не до того. Честность и открытость сына впечатлили меня, для него не существовало запретных тем, и тяжелый груз свалился с моих плеч.
В какой-то момент все мы, что вполне естественно, замолчали. Ноэ смотрел на море, Николя смотрел на него, а я поочередно на каждого. Они были вместе, я отдавала себе отчет в том, что говорить о связи или привязанности между ними слишком рано, но понемногу возникало взаимное уважение, что, на мой взгляд, уже было прекрасно. И сулило надежду. Смягчающая остроту момента мирная тишина прерывалась криками чаек и едва слышными разговорами, доносящимися с пляжа. Я наблюдала за людьми, проходящими мимо нашей террасы: вот идет пожилой мужчина с тростью, куда-то спешит велосипедист, медленно тянется шумное семейство. Никто из них даже представить себе не мог, что у нас сейчас происходит – первая встреча между отцом и взрослым сыном. И оба они одинаково робеют. Николя не выпускал из рук чашку кофе, к которому не притронулся, и крутил ее на блюдце. Он словно в забытьи, не отрываясь, изучал Ноэ. А о чем мог размышлять мой сын, который повернулся к морю и упорно вглядывался в него? Во всяком случае, его лицо разгладилось, он чувствовал себя комфортно, раскрепощенно. Время тянулось бесконечно, и я подумала, что мы все трое бессознательно держим паузу, чтобы восстановить силы и успокоиться. Я первой прервала молчание:
– Как дела у Элоизы?
Ноэ не реагировал, его продолжала притягивать морская даль.
– У нее все хорошо, она… она сейчас… Раз уж ты спросила, она на пляже с… детьми.
– Правда? – удивился мой сын, возвращаясь к нам. Он был ошеломлен.
– Да, Ноэ, они здесь, – подтвердил Николя. – Хочешь с ними познакомиться?