Он пошел к краулеру. Фэй двинулась следом, соображая вслух и на ходу:

— Выходит, сначала краулер таранит ворота и остается в ангаре. Уже после в открытые ворота проникает пиявка и начинает копать свое логов. — Она догнала Кирби и схватила за рукав. — А где люди, которые тут жили? Почему они ушли и заперли ворота?

— Не имею понятия. Но тот, кто снес ворота, явно плохо знает повадки пиявок. Так что, скорее всего, живых мы тут не найдем. — Кирби пригнулся и шагнул в краулер.

Но он ошибся. И лучше любых размышлений и умозаключений подтверждением тому стали два взметнувшихся из-под ног Кирби песчаных фонтана.

Защитника отбросила в сторону, он на мгновение ускорился, но тут же вывалился обратно в реальное время — так бесцельно потраченный запас его сил вышел окончательно.

Фэй уже бежала к упавшему Защитнику, изо всех сил. Но вот беда — с места сдвинуться не вышло, ноги перебирают пустой воздух. Все потому что кто-то обхватил руками за пояс и приподнял над песком.

Фэй дернулась и умудрилась развернуться в сильных объятиях. Просто чтобы посмотреть — у кого это там хватает наглости!

И увидела.

Мешковатый балахон, на поясе перехваченный поясом с висящими на нем склянками и сумочками. А под капюшоном — горящие яростным огнем глаза. И снова, совсем как тогда, в Поселке, обдало холодной волной презрения и ненависти. И снова захотелось вжаться в стену, лишь бы подальше от этих глаз.

Уроки Кирби не прошли даром. Рука Фэй метнулась к ножу, рукоять прилипла к ладони, пальцы сжались, упирая противовес в ладонь, выпуская клинок между средним и безымянным. Отчаянный крик и удар. Снизу вверх, в подбородок, кулаком с торчащим двенадцатисантиметровым клинком.

Но за секунду до этого на запястье легла сильная ладонь и резко нажала, не давая клинку покинуть ножны. Противник шагнул ближе, подныривая под собственную руку. К горлу прижалась ледяная сталь, и вот беда — это ее же нож, ее же собственной рукой удерживаемый. Только за запястье держат чужие пальцы, да вторая рука блокирована врагом. Очень опасное и неудобное положение, из которого очень хорошо видно, как Кирби поднимают с земли, грубо зажимая в кольце, сильные черные руки еще одного балахона, сияющего на солнце гладко выбритой головой.

— Нет! — вырвалось из груди, но холодный клинок прижался к горлу, оборвал крик.

— Тихо, птичка. — Прошипели над ухом. — И не трепыхайся.

Чернокожий поднял Кирби с песка, сжав его, будто мешок с грибами. Кирби несколько раз дернулся, пытаясь добраться до ножей, но прижатые к телу руки не давали этого сделать. Защитник все извивался, рефлекторно пытаясь применять новые и новые приемы, но стальная хватка не поддавалась. Кирби пытался ударить ногой, но литые бедра Фермера выдержали и это.

— Кирби! — Фэй снова рванулась, обхватила левой рукой вооруженную кисть врага, а пальцы правой через плечо наложила на горло, повела по дуге, выламывая противника через руку. Но Фермер снова чудесным образом перекатился через колено Фэй, попутно вывернув из пальцев нож и снова приставив к горлу, только теперь уже острием.

— Я сказал не трепыхаться! — гаркнул Фермер, слегка надавив. Фэй рефлекторно сглотнула, по шее тут же потекла липкая теплая струйка.

Но вместе с кровотечением вернулась ясность ума. Зрения и слуха. И до мозга наконец дошло, что говорит чернокожий.

— Спокойно, друг. — Гудел он. — Тихо, уймись. Один хрен ты мне сейчас ничего не сделаешь, ты на нуле.

Но Кирби не слушал, он все трепыхался, будто муха в клешнях скорпиона, пытался наносить удары.

— Успокой его. — Прошелестело над ухом. — А то его сейчас раздавят.