Там нас ждет Гат. Его профиль выделяется на фоне ясного неба. Таким я и запомню его навсегда. Он поворачивается и улыбается мне. Бежит и поднимает меня на руки, кружа, словно мы что-то празднуем. Словно мы счастливая влюбленная пара и пришли повеселиться на пляже.

Я уже не всхлипываю, только слезы фонтаном льются из моих глаз. Джонни расстегивает рубашку и протягивает мне.

– Вытри сопли, – по-доброму говорит брат.

Миррен снимает платье и стоит в купальнике.

– Не могу поверить, что ты выбрала для этого случая бикини, – говорит Гат, все еще обнимая меня.

– Вот ненормальная, – добавляет Джонни.

– Я люблю этот купальник, – улыбается Миррен. – Купила его в Эдгартауне летом-номер-пятнадцать. Помнишь, Кади?

Оказывается, помню.

Нам было безумно скучно; малышня взяла велосипеды напрокат, чтобы отправиться на живописную прогулку в Оук Блафс, и мы понятия не имели, когда они вернутся. Нам пришлось ждать, чтобы увезти их обратно на лодке. Короче говоря, мы пошли за ирисками, присмотрели ветровые конусы для лодки и наконец пошли в магазин для туристов и стали примерять самые крошечные купальники, которые там были.

– У нее на заднице написано «Винъярд для Влюбленных», – говорю я Джонни.

Миррен с готовностью поворачивается, подтверждая мои слова.

– Блеск славы и все такое, – говорит она не без горечи в голосе.

Подходит, целует меня в щеку и говорит:

– Будь немного добрее, чем должна, Кади, и все будет хорошо.

– И никогда не ешь того, что крупнее твоей задницы! – кричит Джонни. Он быстро меня обнимает и скидывает обувь. Они вдвоем заходят в море.

Я поворачиваюсь к Гату:

– Ты тоже уходишь?

Он кивает.

– Мне так жаль, Гат. Мне очень-очень жаль, и я никогда не смогу загладить свою вину перед тобой.

Парень целует меня, и я чувствую, как он дрожит, потому обнимаю его обеими руками, будто могу отменить исчезновение, будто могу заставить этот момент продлиться, но его кожа холодна и влажна от слез, и я знаю, что он уходит.