Людмила Гурченко

Концертный зал «Россия». Великолепная, любимая, необыкновенная площадка. Это был храм, куда можно было прийти и представить свой сольный спектакль, который становился исповедью.

К сожалению, «России» уже нет. Есть другой зал, но тот был намолен. Там работали восхитительные люди, и все они были по-своему прекрасны. Но пальма первенства всегда принадлежала концертному редактору Майе Борисовне, или, как мы все ее называли, Мусе.

Маленькая еврейская женщина, она была настоящей хозяйкой концертного зала «Россия». Она стояла у истоков и была этаким серым кардиналом. В ее подчинении были редакторы: Нонна, Наташа и Галя. Все они вершили судьбы артистов — кто будет в какой программе, как, кого и куда лучше звать. Они знали про артистов все, и те доверяли им свою творческую и личную жизнь.

Попав в этот закрытый от посторонних глаз мир, я, что называется, пришелся ко двору. Ко мне относились с симпатией все — от артистов до редакторов и директора «России» Петра Шаболтая (сегодня он «хозяин» концертного зала в Кремле). Мы прекрасно сотрудничали.

Очередной сборный концерт к какому-то празднику. Ко мне подходит Муся и говорит:

— Так, пошли со мной, быстро.

Такая уж у нее была манера. По тону я понял, что спрашивать, куда мы идем, не стоит. Раз Муся сказала «быстро» — значит, надо просто подчиняться, не задавая лишних вопросов. Но далеко идти не пришлось. Муся постучалась в дверь соседней гримерки и прокричала:

— Люся! Муся к тебе!

В ответ раздался знакомый голос:

— Ой, проходи!

— Я тут тебе привела мальчика одного…

— Кого?

— Пескова.

И вдруг я слышу истошный крик из-за двери:

— Неееет! Только не его!!!!

И тут я понял, кто сидит в гримерке. Я отодвинул Мусю и просунул голову в дверь:

— А почему нет-то?

Она хохочет. Говорит:

— Ну уж заходи!