Очень грустно бывает, когда приходится с кем-то расставаться. Должно произойти нечто из ряда вон, чтобы я был готов сказать человеку: «Прощай». Но некоторым это удается. Так, например, мой костюмер Игорь был уволен из команды после концерта в Карабахе.
Мы летели несколькими вертолетами: в одном звезды, в других — коллективы. Последний вертолет — с моими. Он почему-то запаздывал. Мы — Кобзон, Бабкина, Моргунова, Легкоступова, Азиза — стоим на поле и ждем, когда приземлится команда Пескова.
Появляется вертолет, садится. И я понимаю — нда… прилетели мои. Иллюминаторы открыты, из них торчат босые ноги. Дверь долго не открывается. Внутри явно что-то происходит, но неспешно. И плевать, что тут их ждут народные-заслуженные… Ноги исчезают. Открывается дверь. Выходят двое — мой гример Влад и Игорь. Оба в пальто болотного цвета, которые я им как-то подарил — длинных в пол, наглухо застегнутых. У обоих — волосы забраны в фонтанчики, как у моей Даши годовалой. Пьяные, просто никакие. Стоят «домиком» и держат в руках мою афишу… Немая сцена. И тут Игорь говорит:
— Что, б…, не ждали?
Кобзон смотрит на меня, я на него, мы стараемся не смеяться, но видно, что всем это удается с трудом. Все молча поворачиваются и идут в аэропорт, а эти двое так и остаются посреди летного поля.
В аэропорту я не удержался и ударил Игоря по лицу. До сих пор жалею, что так поступил, но тогда я был в гневе. Игорь встал и гордо, насколько позволяло его состояние сказал:
— Звезд каждый может обидеть…
Кобзон хохотал как подорванный: «Песков, ну у тебя и коллективчик…» А мне было не до смеха. Но концерт мы как-то отработали. На следующий день мы вернулись в Москву, где у меня уже было запланировано три выступления подряд. Ребята по-прежнему никакие. Прощаемся, я говорю:
— Игорь, у тебя три концерта сегодня, быстренько домой, в душ и на площадку…
На что он, все еще будучи «в образе», ответил:
— Я устал. И вообще, вы меня обидели.
И не приехал на выступление. Больше он у меня не работал. Потому что если человек не переживает за мое дело, он не имеет права находиться в моем театре.
При этом мы с ним общаемся до сих пор. Обиды прошли. От меня он ушел к Лолите, и там тоже умудрился «накосячить»: на второй день работы взял несколько ее концертных костюмов и пошел в клуб. Естественно, она об этом узнала, и Игорь был уволен.
Тогда он пошел к Аллегровой. Отрекомендовался «народной костюмершей России», сказал, что это звание ему дал Песков. Она его, конечно, сразу взяла. И они неразлучны уже 25 лет.
Никакой морали здесь не будет. Просто важно, чтобы человек оказался на своем месте. Видимо, так.
Коряжма — родина талантов
Иногда я думаю, что место рождения предопределило мою судьбу. И у меня для подобных выводов есть весомый аргумент.
Наш городок Коряжма совсем небольшой. Но, как ни странно, именно отсюда вышло несколько известных людей.
Детский садик «Буратино». Со мной в группе был мальчик Сережка по фамилии Алексеев. Очень хорошо помню, как за ним приходил папа — огромный, как гора, кудрявый, он звал его густым басом: «Сережка!» Когда он приходил, мы все прятались под свои стульчики, уж больно он был большой, особенно для нас, малышей. Это был друг моего папы — 18 кратный чемпион мира, штангист Василий Алексеев, легенда советского спорта. Житель Коряжмы.
Позже, когда подрос, я наблюдал, как он тренируется — в нашем Доме культуры, в подвале. Помню этот запах резины, как с грохотом падала штанга.