А у нее руки дрожат. Надя ее неделю до этого «пасла» — поселила у себя в квартире и следила, чтобы та нигде не могла напиться и хоть как-то дошла до загса.

Беру ее руку, говорю:

— Давай, я тебе помогу…

И тут она выдает:

— А я расписываться не умею.

Тут я уже про себя выругался. Меня выручила регистратор:

— А крестик вы можете поставить?

— Крестик? — и задумалась… минут на пять. Мы все ждем. Нервы на пределе. Водка в кармане у свидетеля, Володи.

Потом вздохнула, поставила малюсенький крестик где-то сбоку, после чего все облегченно выдохнули, а регистратор радостно объявила нас мужем и женой!

И мы — я, сгорающий от стыда, и Лиза, которая стремилась к водке, — чуть ли не бегом покинули загс.

Так я стал москвичом. Но это еще не конец истории.

Выходим. Лиза протягивает руку и требует водку. Я ее останавливаю.

— Лизонька, дорогая, а как же свадьба?

— Какая свадьба? Меня мужик ждет, мне надо ему водку принести.

— Нет, ну так не по-человечески. У нас все-таки праздник, мы с тобой муж и жена…

Мы пришли на кухню, в коммуналку. Там — стол и стулья. Больше ничего. Мои ребята приготовили какой-то еды. Мы открыли водку. Как она исчезла — я даже не понял. Благо было еще. Как настоящие артисты, мы должны были доиграть эту пьесу до конца! Все было, как на настоящей свадьбе — тосты, песни, застольные разговоры. Смотрю — Лиза моя начинает оживать. Даже как-то помолодела. Общаться начала, принимать участие в беседах…

Так мы провели за столом часа два-три, после чего она встала и сказала:

— Ну все, я пошла.

Мы сердечно попрощались. Я, как и обещал, дал ей еще одну бутылку водки. Больше я ее не видел.