— Все-таки ты загадочная личность, — сказала она Ярославу, прихорашиваясь в прихожей перед зеркалом.

— А ты меня пытаешься разгадать? — усмехнулся он.

Нина увидела его в зеркале рядом с собой. Он снова был в костюме, но уже в другом, более свободного покроя; галстук приспущен, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Легкая небрежность в одежде сочеталась с естественностью светлых, слегка волнистых волос, непокорная прядь которых падала ему на лоб.

Нина поймала в зеркале его очень странный взгляд и подумала, что любой другой мужчина на его месте сейчас бы сказал комплимент, что, дескать, мы хорошо смотримся вместе, приятно стоять рядом с такой красивой девушкой и так далее.

Ярослав же ничего подобного не говорил. Нина почувствовала легкий укол по самолюбию, тем более, что одевалась и причесывалась она с большой тщательностью, как и полагается умной красавице, решившей покорить холодного дельца.

Когда они вышли из квартиры, Ярослав отдал ей второй экземпляр ключа и показал, как открывается дверь. И все это он сопровождал небольшим наставлением:

— Это будет твой ключ. Сегодня вернешься не позже пяти часов и приготовишь ужин. Продукты в холодильнике. Пообедаю я, так и быть, в кафе, но ужинать хочу дома.

— Ты что же, приказываешь? — возмутилась Нина.

— Сейчас мне некогда вступать в споры с тобой, но вечером обсудим, как будем жить. И пока ты считаешься моей женой, изволь по вечерам возвращаться сюда, а не сидеть до ночи у папеньки.

— Но папа действительно просил, чтобы я осталась вместе с Катей до вечера, — сказала Нина, усаживаясь в автомобиль.

— Сейчас условия ставлю я, а не он, — бросил Ярослав, резко трогая с места.

— Ну, хорошо, не будем ссориться, — примирительно сказала Нина, поглядывая на него сбоку. — Так и быть, буду исправно для тебя стряпать, тем более что дома я к этому привыкла. Но только и ты, будь добр, уважай мои права. Я же имею право видеться с отцом и сестрой, когда захочу, верно?

— Согласен. Но только если это будет не в ущерб моим интересам, — заявил Ярослав, не глядя на нее.

Она промолчала и в который раз подумала, что, в сущности, ничего не знает о своем законном супруге. Кто он, откуда, чем занимается? Где и с кем был до сей поры? Конечно, отец наводил о нем справки и, видимо, ничего страшного в биографии Ярослава не обнаружил, иначе бы не позволил ей жить под одной крышей с этим человеком. Но на все расспросы Нины отец отвечал уклончиво и односложно. Ему явно не хотелось, чтобы дочь хоть в какой-то степени интересовалась «этим типом».

Хмурый, как никогда, Василий Федорович и эксцентричная, как всегда, Катя встретили молодоженов неодинаково. Но, что удивило Нину, ни Катя, ни Гаевой не обратили внимания на перемены, происшедшие в облике Ярослава. Конечно, формально они были невелики, но меняли стиль человека. Однако это почувствовала только Нина. И уже не первый раз Нина подумала, что за годы затворничества и работы среди книг она выработала в себе особую чуткость и наблюдательность.

Василий Федорович увел Ярослава в кабинет, там они немного посовещались и через несколько минут уехали.

— Хорош молодожен. С первого дня оставляет супругу в одиночестве, — рассмеялась Катя.

— Для меня это лучший вариант, — заявила Нина. — Ну, а теперь расскажи о разговорах в кулуарах… по поводу нашего брака.

— За всех сказать не могу, а вот Борька мне по-свойски выдал такое: твоя сестричка, дескать, вышла замуж за этого типа, чтоб отметиться… Чтоб старой девой не считаться. А папаша Гаевой хлопочет, чтоб устроить новую семейку получше. Но я, говорит Борька, уверен: долго она со своим супругом не проживет, потому что не…

— Договаривай. Ненормальная, шизанутая… как там еще. Наперед знаю все, что твой Борька скажет обо мне. Плевала я на это. Буду жить так, как умею. Не всем же быть нормальными.