— Так ты любишь Олега! — воскликнула Нина, изумленная этим открытием. — Любишь, несмотря на то, что он подлец и преступник! И при этом считаешь, что и все остальные от него без ума. По-моему, такого человека можно только презирать.

— Ну? — Ираида подбоченилась одной рукой, а другой оперлась на спинку стула. — Не потому ли ты его начала презирать, что Олег в свое время тебя бросил?

— Это он тебе так говорит? — усмехнулась Нина. — Выдает желаемое за действительное. На самом деле я его бросила. И никогда ни на минуту об этом не пожалела.

— Говорить можно все, что угодно. Но я-то знаю, почему вы расстались. Ты связалась с какими-то подонками, которые могли тебя наградить любой заразой. Потому и избегала ложиться с Олегом в постель. Но он и так обо всем догадался и бортанул тебя.

— Чушь! И этими грязными выдумками ты тешишь свое самолюбие?

— Это не выдумки. Я знаю, что примерно в то время, когда Олег тебя бросил, ты проверялась у венеролога. Значит, понимала, что твои дружки могут тебя чем-то «нагрузить». Или, скажешь, ты невинной девочкой была? Так невинные девочки к венерологам не ходят.

Нина посмотрела на дверь лоджии, за стеклом которой мелькал птичий профиль Ульяна.

— Ты мыслишь в верном направлении, — насмешливо заметила Ираида. — Ульян там работал и заметил тебя, даже запомнил твое смазливое личико. А ты, наверное, ходила там, пряча глазки, и потому никого не замечала. Ну, а мы с Ульяном давние знакомые, когда-то были соседями. Однажды я ему тебя показала — вот, говорю, дочка Гаевого, она же — бывшая пассия Олега. А Ульян и говорит: «Ба, знакомые все лица!» Так я и узнала о тебе такую пикантную подробность.

Выводы Ираиды были настолько нелепы и пристрастны, что Нина внезапно почувствовала, как возмущение сменяется в ней полной апатией. Она поняла, насколько бесполезно доказывать предубежденной собеседнице что-либо, и сказала почти равнодушным тоном:

— Странно, что ты раньше меня не шантажировала этой подробностью.

— А зачем? Я ничего не делаю зря. Козыри следует выкладывать только тогда, когда они могут сыграть.

Нина молчала, уставившись в одну точку. Все происходящее сейчас казалось ей противным, навязчивым сном, от которого невозможно отряхнуться.

С лоджии вошел в комнату Ульян, и они с Ираидой о чем-то тихо переговорили. Потом, взглянув на застывшее лицо Нины, Ираида внезапно спросила:

— Эй, ты что? Встряхнись сейчас же! Тебе надо хорошо соображать. Если сама не можешь взбодриться — Ульян сделает укол для поднятия тонуса.

Ульян медленно взял в руку медицинскую сумку, лежавшую на диване.

— Нет! — вскричала Нина, чуть не подпрыгнув. — Не надо никаких уколов! Я в полном порядке!

— Всегда эти нервные девицы боятся уколов, — криво усмехнулся Ульян.

— Не уколов я боюсь, а таких врачей, как вы.

— Чем я плохой врач? Вот эти, например, пациенты, — Ульян кивнул на дверь, — очень меня ценят и уважают. И слушаются во всем. Если я им скажу: «Берегите этих женщин», — будут беречь как зеницу ока. А если скажу: «Эти женщины плохие, их стоит наказать», — ну, тогда они расправятся по-своему.

Недвусмысленную угрозу Ульян высказал весьма флегматичным тоном, который, однако, действовал на психику сильнее, чем крики и яростные жесты. Нина внутренне поежилась и спросила: