— Свою пудру Жани везите, — обиженно хрипит девка. — Она постираться приказала. Говорит, воняет от вас тухлятиной…

Что правда, то правда. Только какое твое сучье дело? Подхватив второй сапог, иду к двери…

Джи-Виллета удирает, переваливаясь с бока на бок и поддерживая замызганные шёлковые юбки. Курица утконогая.

Волны накатывают, обжигают прохладой. Боль проходит. Голова, рубец на плече, колено… Глубокая царапина на бедре — это кошачий коготь. Стоя в воде, я отмачиваю бинт на колене. Больно, протрахай весь этот мир крылатые мартышки. Уф… В воде розовое облачко крови. Сейчас море залижет боль старого придурка. Я с облегчением умываюсь. Лоб щиплет… А, и камень обезьяньего принца. Удивительно, чьими только руками боги нас не лупят. Хорошо, глаз уцелел.

Разложив на камне ленту бинта, — пусть подсохнет, я сажусь и начинаю бриться. Скрипит щетина. Стучат молотками, возятся на «Сопляке» наши плотники. Да, без Бороды будет нелегко.

Песок мокр и плотен, но шаги я всё-таки улавливаю. Машинально перекинув в руке бритву, оглядываюсь. Тьфу, что-то сегодня всем шлюхам взбрело в голову повылазить на свет.

Жани смотрит на меня брезгливо. Свежий ветер кидает темно-рыжие пряди в лицо красотки, настойчиво звенит украшениями.

— Это вам, милорд, — цедит достойная королевская девка сквозь живой занавес волос и швыряет мне под ноги узелок.

— Леди столь же добра, как и прекрасна, — бормочу я. — Что за херня?

— Бинты и мазь, — цедит она, прожигая меня зелёными глазами. — Ты нужен королю.

— Сейчас?

— Вечером. И готовься в дорогу, — она по-прежнему не спускает с меня глаз.

Из вещей у меня только бритва в руке. Прикрыться я не пытаюсь. Сухие мышцы, шрамы, живот, похожий на столетнюю дубовую доску, — едва ли это кого-то соблазнит. И вообще, она сама припёрлась.

— Что-нибудь ещё? — бурчу я. — Я уже не воняю.

— Выходит, ты чужак. Не гниёшь, — она резко оборачивается, идёт по песку.

Смелые слова. Зачем-то смотрю ей вслед. Не курица.

Промытое колено ноет сильней. Я ковыляю к себе и первым дело наполняю кружку. Из мятого серебра джин охотно перетекает в сжавшийся желудок. Приходит тепло. В висках перестает стучать. О, мир возвращается в привычное русло. Прекрасно. Я чуть было не почувствовал себя слишком живым.

— Первым делом колдун и вот это, — король передал мне клочок бумаги.

При свете лампы я прочёл несколько непонятных слов. Знакома мне была лишь «зелёная скобь».

— Это химические препараты, использующиеся в… — услужливо начинает объяснять Закройщик.