Джорди тяжело вздохнул:
— Что ж, теперь я хотя бы знаю, как ко мне относится отец.
Дина обняла сына за плечи.
— Он успокоится, — сказала она. — Просто ему нужно время.
Дина понимала, что Кариму будет трудно смириться с мыслью, что его сын — гомосексуалист. Во многих мусульманских странах это считалось непростительным грехом и даже каралось смертью. Но Карим — образованный человек, он на много световых лет обогнал этих косных людей, да и любовь — любовь должна возобладать.
Психиатр мало чем помог: он объяснил, что с мальчиком все в порядке, он просто гей. И Карим отправил сына в интернат — он не желал видеть Джорди. И еще — он продолжал во всем винить Дину. Если бы она была ему настоящей матерью, если бы не была так помешана на своей карьере, и так далее, и так далее… Его гнев был несправедливым, но она понимала, как ему больно. И продолжала его любить. Всего месяц назад она предложила сходить вместе к семейному психологу. Он ответил, что подумает.
А сам уже задумал увезти близнецов.
Теперь она понимала, что предала сына — потому что не боролась за него. И еще она сдала собственные позиции, потому что Карим решил, что сам в состоянии решать все за своих близких.
На следующее утро Дина позвонила в госдепартамент. Даниэль Иган, услышав имя Джозефа Хилми, была с ней вежлива, даже приветлива. Но когда Дина объяснила, в чем дело, Даниэль насторожилась. Только сочувственно охала, но ничего конкретного не предлагала.
— Я надеялась, что… госдепартамент поможет мне… вернуть детей, — сказала наконец Дина. — Быть может, кто-то свяжется с моим мужем, убедит его вернуть близнецов.
— Это не так просто, миссис Ахмад. Как госдепартамент может повлиять на иорданца, который не нарушил никаких законов? Особенно на иорданца из такой влиятельной семьи.
— Вы хотите сказать, что не будете мне помогать?
— Послушайте, миссис Ахмад, — сказала Иган почти ласково, — у меня у самой двое детей. Если бы со мной случилось нечто подобное, я бы, наверное, вела себя точно так же, искала бы помощи везде, где только можно. Я наведу справки. Неофициально. А вы держите меня в курсе событий.
— Разумеется, — ответила Дина. Правда, не поняла зачем.
И снова в семь утра зазвонил телефон. Дина сняла трубку после первого же звонка.
— Дина… — сказал Карим ласково, почти что с нежностью.
— Карим! — тут же воскликнула Дина. — Умоляю тебя, верни близнецов! Как ты мог их у меня забрать?
— Дина, дети здесь, потому что я совершенно уверен: в Иордании им будет лучше. Они усвоят нравственные ценности, вырастут порядочными людьми…
— А не извращенцами, как их брат? Ты это хотел сказать? — оборвала его она.
Карим вздохнул: