Пустая трата времени — рассуждать о правоте или неправоте человека, когда поступок им уже совершен. Но необходимо понять эти поступки и по возможности усвоить полученный урок. Трудно предсказать, как тот или иной человек поведет себя в определенных обстоятельствах. Бесполезно судить кого-либо по поступкам, не зная всех подробностей произошедшего.
Как бы там ни было, подготовка к бегству заставила меня совершенно забыть о полученных повреждениях. Начальник полиции мистер Александер предложил, чтобы я надел мундир индийского констебля, а голову повязал мадрасским шарфом, подложив под него вместо шлема металлическую тарелку. Меня сопровождали два полицейских агента, один из которых переоделся индийским торговцем, подчернив себе лицо, чтобы походить на индийца. Не помню, как замаскировался второй. Обходным путем мы добрались до соседнего магазина, прокладывая себе путь через джутовые мешки на складе, после чего вышли на улицу и протиснулись сквозь толпу к экипажу, уже ждавшему меня в конце этой улицы. В нем меня доставили в тот же полицейский участок, где чуть раньше мистер Александер предлагал мне спрятаться. Я был благодарен ему и сопровождавшим меня агентам.
Пока я таким образом осуществлял свой побег, мистер Александер развлекал толпу, весело распевая:
Когда же ему сообщили о моем благополучном прибытии в участок, он тут же поделился новостью с толпой:
— Ваша жертва сбежала через соседний магазин. Теперь вам лучше разойтись по домам.
Одних это сообщение еще больше разозлило, у других вызвало смех, а некоторые упорно отказывались поверить ему.
— Что ж, — сказал начальник полиции, — если не верите мне, можете выбрать одного или двух человек, которых я готов впустить в дом. Если они найдут Ганди, я с удовольствием выдам его вам, но, если не найдут, вы должны будете разойтись. Уверен, что вы не собираетесь разрушать дом мистера Рустомджи или причинять вред миссис Ганди и ее детям.
Протестующие послали своих представителей осмотреть дом. Вскоре они вернулись разочарованные и сообщили, что меня внутри нет. Толпа наконец распалась. Большинство одобрило поведение Александера, и лишь немногие продолжали негодовать.
Покойный мистер Чемберлен, который тогда был министром по делам колоний, телеграфировал правительству Наталя с предложением предать суду напавших на меня. Мистер Эском послал за мной, выразил сожаление по поводу полученных мной телесных повреждений и сказал:
— Поверьте, я сожалению о всяком, даже самом небольшом повреждении, нанесенном вам. Вы имели полное право последовать совету мистера Лаутона и выйти навстречу опасности, но я также уверен, что, если бы вы рассмотрели мое предложение, этих печальных последствий можно было бы избежать. Опознайте нападавших, и я буду готов арестовать и судить их. Мистер Чемберлен тоже желал бы от меня подобных действий.
На что я дал такой ответ:
— Я не хочу предъявлять иск. Быть может, я и смогу опознать одного или двоих, но только какую пользу принесет их наказание? К тому же не на нападавших я возлагаю вину за происшедшее. Их заставили поверить, будто в Индии я выступал против белых в Натале и оклеветал их. Если они поверили таким сообщениям, неудивительно, что теперь они в ярости. Только лидеры и, уж извините за прямоту, вы сами несете ответственность за то, что случилось. Вы могли просветить людей, но, видимо, тоже поверили сообщениям агентства Рейтер, поверили тому, что я действительно исказил факты. Вот почему я не хочу никакого суда. Уверен, когда людям станет известна правда, они сами пожалеют о содеянном.
— Не сочтите за труд изложить сказанное вами только что в письменном виде, — попросил мистер Эском. — Мне необходимо дать мистеру Чемберлену ответную телеграмму с объяснениями. Но я не хочу, чтобы вы делали какие-либо поспешные заявления. Если пожелаете, переговорите сначала с мистером Лаутоном и другими вашими друзьями, прежде чем принять окончательное решение. Должен признать, однако, что если вы действительно откажетесь от судебного преследования, то тем самым поможете мне восстановить порядок и покой, не говоря уже о том, что это благотворно скажется на вашей репутации.
— Благодарю вас, — сказал я, — но я не вижу необходимости с кем-либо советоваться. Я принял решение еще до того, как пришел к вам. Глубоко убежден, что мне не следует настаивать на суде, и я готов незамедлительно изложить свое решение в письменном виде.
После чего я написал для него необходимое заявление.
4. Затишье после бури
Я по-прежнему оставался в полицейском участке, когда через два дня меня попросил явиться к нему мистер Эском. Сопровождать и защищать меня выделили двух полицейских, хотя в подобной предосторожности уже не было надобности.
В день высадки на берег, как только был спущен желтый флаг, меня посетил представитель газеты «Наталь адвертайзер» и взял у меня интервью. Он задал мне множество вопросов, и в своих ответах я опроверг обвинения, выдвинутые против меня. По настоянию сэра Ферозшаха Мехты я произносил в Индии только заранее подготовленные речи и сохранял все черновики и прочие материалы, написанные мной. Я передал эти бумаги репортеру и сумел убедить его, что не говорил в Индии ничего такого, о чем не высказался бы прежде в Южной Африке, причем в куда более сильных выражениях. Кроме того, я доказал ему, что не имею никакого отношения к прибытию в Южную Африку пассажиров пароходов «Курлянд» и «Надери». Некоторые из них обосновались здесь давно, а большинство даже и не собиралось задерживаться в Натале, отправляясь отсюда сразу в Трансвааль. В те дни в Трансваале складывались куда более благоприятные условия для тех, кто хотел разбогатеть, и потому индийцы предпочитали уезжать именно туда.
Это интервью и мой отказ подать в суд на нападавших так глубоко впечатлили европейцев Дурбана, что им стало стыдно за содеянное. Пресса объявила меня ни в чем не повинным и подвергла суровой критике самосуд толпы. Так и получилось, что попытка линчевать меня сослужила хорошую службу мне и моему делу. Репутация индийской общины в Южной Африке только укрепилась, что значительно облегчило нам работу.
Через три или четыре дня я перебрался в свой дом и заново в нем обосновался. Инцидент также помог мне привлечь дополнительную клиентуру.