Книги
Моя тропа. Очерки о природе
Секунды замешательства – чего он лежит? Домашний? А, может, всё же дикий? Стрелять? Или нет?
Я вскинул карабин – лось мгновенно вскочил и ломанулся в кусты. Рога! Какие рога!! И тут же крик Кожухова: «У-уши!» А уши-то прижаты! Как стрелять?! Когда лось уже скрывался в кустах, я увидел, наконец, что уши в порядке, нерезаные, и выстрелил. До сих пор не знаю, куда стрелял. Вероятно, пуля пошла выше головы зверя, потому что я высматривал его уши и непроизвольно поднял ствол карабина. Это сейчас я так долго всё описываю, а тогда это произошло за две-три секунды! Буквально мгновения!
После выстрела я рванул по лосиному следу сквозь кусты, осыпая на себя мокрый снег и перескакивая через пни и валежины. Надо было успеть выстрелить, пока лось будет на вырубке, на чистине. Я слышал, как Кожухов шёл где-то рядом и искусно имитировал голос лосихи в течке: «Э-е! Э-е-е! Э-е!» Было очень похоже, но моего лося это не привлекло и не остановило. Точно – это был дикий лось!
Когда я продрался через заросли, он шёл на махах у края вырубки метрах в трёхстах от меня. Я привалился к какой-то сушине и, пытаясь унять дыхание и колотящееся сердце, послал в его сторону четыре пули. Все мимо!
Лось скрылся за деревьями. Всё! Конец биатлону!
Как я себя ругал! Какими только словами не обзывал и себя и Кожухова за его «у-уши!» Хорошо, что он этого не слышал. Через пару минут мы сошлись и направились к тому самому месту роковому. И тут выяснилось ещё вот что.
Когда я рванул по чащобе за убегающим лосем, Кожухов пошёл моим следом, мемекая лосихой, и поднял второго лося, но не увидел его. Тот лежал рядом с большим, но полностью в кустах и, когда началась стрельба, сразу выскочил из них на чистое, сломал наши следы и умчался в противоположную от большого лося сторону. Кожухов его не только не видел, но даже и не услышал. Вот если бы он остался стоять там, где стоял и тыкал карабином в лежащего лося, если бы не потянулся за мной, то мог бы стрелять. Ну что теперь говорить! Облапошились оба, а я так вовсе!
Промазать по огроменному лосю в двенадцати шагах! Он мне тогда показался чуть ли не со слона ростом!
Стыдоба, одним словом! Кошмар! Никогда не забуду!
Ожидание холодов
Прохладный вечер над Печорой. Осень – самое начало. Полное безветрие. В серой высоте над посёлком кружит гигантская стая ворон. Хлопьями сажи выпадают из неё отдельные птицы. Одна за одной ломаным полётом валятся они на сухую одиночную сосну. Она быстро обрастает галдящей массой. Стая в воздухе редеет на глазах. Только последние, самые упорные птицы кружатся и кружатся над чёрным роем, облепившим все до одной ветки на сосне. Видно, как мало им там места, как то одна, то другая взлетает и снова садится, согнав очередную.
Вечер и так холодный, а в этой уплотнившейся массе птиц видятся ещё более сильные холода.
Жмутся друг к другу птицы, словно вместе им всем теплее.
За шатуном
Пришёл из леспромхоза тракторист и сказал, что лесовозную дорогу пересёк свежайший медвежий след.
Вот так новость! Самый конец октября, морозит по ночам под пятнадцать градусов, и снег лёг крепко. Медведь уже весь по берлогам. Правда, на Печоре шуга ещё шла вовсю, но река вот-вот должна была стать.
Значит – шатун! А раз так – надо его брать. Неизвестно, что он может натворить возле посёлка. Опасен такой зверь.
Собралось нас четверо. Из всех четверых я вроде бы самый бывалый. Бывалый, однако, относительно, поскольку лишь однажды добыл медведя с лабаза на приваде. Остальные трое – Витя, Виктор и Саша – молодёжь, но охотники неплохие.
Снежок насеялся на лиственницу.
Одним словом, рюкзачок с котелком и хлебом – за плечи, патроны – по карманам, и подались мы за этим шатуном. У Саши и у меня карабины, у Вити и Виктора гладкостволки с пулями.