– Веселеньким обещает быть вечер, – подал голос Ларри.

– Мама, ты что, – запротестовала Марго. – Ему это покажется диким.

– Какие глупости, дорогая, – отмахнулась мать. – Турки привычны к дамам, сопровождающим девушек, и всякому такому… вспомни про их гаремы.

Вечером мать и Марго, одетые по случаю, спустились к подножию холма, где их ждал турок. В городе был один кинотеатр, причем открытый. Мы прикинули, что кино закончится самое позднее в десять. Ларри, Лесли и я прождали их до полвторого ночи, когда они в последней степени изнеможения приплелись домой и рухнули в кресла.

– Все-таки решили вернуться? – сказал Ларри. – А мы уже подумали, что вы с ним сбежали. Мы себе представили, как вы гарцуете на верблюдах по Константинополю и паранджа соблазнительно развевается по ветру.

– Какой ужасный вечер, – выдохнула мать, скидывая туфли. – Просто ужасный.

– А что такое? – спросил Лесли.

– Начать с того, что от него пахло жуткими духами, – сказала Марго, – и у меня сразу пропал всякий интерес.

– У нас были самые дешевые места, так близко к экрану, что у меня разболелась голова, – подхватила мать. – Мы сидели, зажатые как сельди в бочке. Я с трудом могла дышать. Ну и, для полного счастья, до меня добралась блоха. Ларри, ничего смешного. Я просто не знала, что мне делать. Эта затейница залезла под корсет и там разгуливала. Я даже не могла почесаться, хорошо бы я выглядела! Я только прижималась к спинке кресла. Боюсь, что он это заметил… и как-то странно на меня косился. В перерыве он вышел и вернулся с этим кошмарным, приторным рахат-лукумом. Через две минуты мы все покрылись белой сахарной пудрой, и меня одолела дикая жажда. Во время второго перерыва он пришел с цветами. Вы только себе представьте, цветы в кинотеатре! Вот это, на столе, букет Марго.

Она показала на внушительную связку весенних цветов, перевязанных спутанными цветными ленточками. Потом порылась в своей сумочке и вытащила крошечный букетик фиалок, выглядевших так, словно по ним прошлась грузовая лошадь.

– А это мой.

– Но самым неприятным было возвращение, – вставила Марго.

– Это было что-то жуткое! – согласилась мать. – Мы вышли из кинотеатра, и я подумала: «Сейчас возьмем такси», но нет, он нас запихнул в дурно пахнущий экипаж. Надо быть сумасшедшим – проделать такой путь в экипаже! Мы ехали не знаю сколько, несчастная лошадь еле стояла на ногах, и все это время я старалась быть вежливой, хотя умирала от чесотки и от жажды. А этого болвана хватало только на то, чтобы скалиться на Марго да распевать по-турецки любовные песенки. Хотелось дать ему тумака. Я думала, мы никогда не доедем. Даже у подножия нашего холма мы не сразу от него избавились. Он пытался нас проводить, вооруженный огромной палкой. В это время года, сказал он, лес кишит змеями. Когда я наконец увидела его спину, у меня душа возрадовалась. В будущем, Марго, ты уж постарайся выбирать себе дружков более тщательно. Еще одного такого вечера я просто не выдержу. Я до смерти боялась, что он проводит нас до дверей, и тогда придется его пригласить в дом. Казалось, он никогда не отлипнет.

– Тебе следовало напустить на себя грозный вид, – сказал Ларри.

Для Лесли приход весны означал хлопки крыльев появившихся горлиц и лесных голубей и промельки зайца среди миртов. И вот однажды, обойдя несколько оружейных магазинов и обсудив кучу технических деталей, он с гордостью принес домой двустволку. Первым делом, уйдя к себе, он ее разобрал и начал чистить, а я стоял и наблюдал за этим, не отрывая глаз от поблескивающих стволов и приклада, жадно вдыхая насыщенный тяжелый запах ружейного масла.

– Хороша, а? – ворковал он, разговаривая не столько со мной, сколько с самим собой, и глаза у него при этом сияли. – Просто прелесть.

Он ласково погладил шелковистую поверхность. А потом вдруг вскинул к плечу ружье и проследил за полетом воображаемой стаи под потолком.

– Паф!.. паф! – выкрикнул он, дергая на себя двустволку и как бы имитируя отдачу. – Из левого, из правого, и обе подбиты!

Напоследок он протер ружье масляной тряпочкой и аккуратно поставил его в угол, рядом с кроватью.

– Ну что, завтра попробуем поохотиться на горлиц? – спросил он меня и, разорвав пакет, высыпал на кровать алые патроны. – Они обычно прилетают около шести. Холм по ту сторону долины – самое подходящее место.