Интересно, а так можно вообще? Загадывать желание, а не мечтать вернуться сюда, в Рим?

Еще немного стою, рассматривая статуи в центре фонтана, а после выуживаю телефон из кармана, чтобы посмотреть карту и проложить маршрут домой. Рядом крутится девочка лет десяти, то и дело дергая свою маму за рукав и что-то бойко щебеча на английском. Женщина хмурится и одергивает дочь, но та не унимается. В какой-то момент девочка подпрыгивает, задевает мой локоть и… мой телефон, описав небольшую дугу, оказывается в воде.

— Черт! — восклицаю я. — Блин-блин-блин!

— Sorry! Are you okey? — женщина смотрит виновато, придерживая меня за локоть, а после переводит взгляд на дочь и начинает отчитывать ее.

Злость во мне кипит, однако, я понимаю, что даже ответить ничего не могу. Чувствую, как мне становится хуже. Желудок начинает крутить. Я спешно стараюсь покинуть толпу. В фонтан за телефоном не полезу — не хочется оказаться в полицейском участке, мокрой и с внушительным штрафом за нарушение закона, а то и принудительной депортацией из страны без права въезда. Но и остаться без связи, без карты…

Горло начинает покалывать, словно невидимый спазм сдавливает его, мешая вдохнуть. Глаза щиплют непрошенные слезы. Уже не забочусь о том, что кому-то могу причинить боль — толкаю людей, пробивая себе дорогу. Когда наконец толпа редеет, добегаю до ближайшего переулка и останавливаюсь, привалившись к стене.

Мутит. И сильно. Вспоминаю, что с самого утра ничего не ела. Нервы все же дают о себе знать. Делаю пару неуверенных шагов вглубь переулка к урне и мысленно прошу прощения у работников коммунальных служб, если тут такие имеются.

Руки спешно нашаривают влажные салфетки. Обтираю лицо и от этого запаха снова склоняюсь над урной.

— Чертов Рим… Одни неприятности… — выдыхаю, вновь обтирая лицо.

И, неожиданно для себя, реву. Весь негатив, который копился внутри до этого, прорывается наружу, словно прорвало плотину. Иду по улице, зажав в одной руке пачку уже ненужных салфеток, в другой — ремешок сумки и реву. Как в детстве, когда было плевать, увидит ли кто-то или кто-то осудит. Просто слезы человека, который практически полностью разочаровался в этой жизни.

Кто-то меня дергает за рукав, но я лишь вырываю руку и, не обращая внимания, иду дальше.

Куда иду? Зачем? Не знаю. Уже ничего не знаю. Да и неважно все.

Тот самый момент, когда что-то внутри меняется и становится на все плевать. И совсем необязательно причина должна быть глобальная. Чаще всего катализатором становится какая-нибудь мелочь. Та самая последняя капля терпения.

Немного успокоившись, оглядываюсь. На улице уже темно, и я стою у большого проспекта, на перекрестке. Вглядываюсь в указатель и вижу заветное «Piazza di S. Maria Maggiore» с небольшой стрелочкой, что указывает направление. Поворачиваю направо и иду вперед, уже пристально вглядываясь в названия, написанные на указателях. К базилике выхожу спустя пятнадцать минут и… понимаю, что если бы свернула налево на три квартала раньше, то оказалась бы у дверей своего отеля.

Делать нечего… Бешеной собаке семь верст не крюк. Возвращаюсь в отель с мыслями о том, что меня там ждет Дан. Наверное, волнуется, ведь связи со мной никакой, а уж как я умею влипать в неприятности… Ему прекрасно известно.

Замираю у входа, оглядывая парковку, но его автомобиля не вижу. Однако, в душе все равно живет надежда.

В номер практически забегаю. Не стала ждать лифта, а понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.

Номер меня встречает полутьмой. Сквозь не задернутые гардины в комнату проникает тусклый свет фонарей. И никого… Ни души… Ни звука…

Неужели мне утром не показалось? Неужели он все-таки бросил меня, получив то, что хотел?

Мрачно усмехаюсь… Высокого же я мнения о себе. Дан из тех мужчин, вокруг которых постоянно ошиваются девушки. Богат, красив, учтив и при этом не жаден. Идеальное сочетание для мерзавца, разбивающего чужие сердца.