Последней машиной, которую еще не успел осмотреть Семен, был пирожок. Белый и гниловатый, с измятым носом, он стоял у края забетонированной площадки. Как заметил Минаев, автомобиль был буквально изрешечен пулями. Вероятно, за ним, как за укрытием, кто-то прятался во время перестрелки.
Семен заглянул в полную стекла кабину с разбитыми окнами. Осмотрел распахнутый бардачок. Он оказался пуст. Чтобы в нем ни находилось, все это выгребли подчистую. В общем-то, ни на что не надеясь, Семен обошел машину по кругу. Тронул и отвел открытую дверцу кузова. Внутри было почти пусто. Валялся только какой-то мусор: труха отколовшейся краски, желтоватый лист газеты, да старая обертка от шоколадного батончика Марс.
При виде обертки от шоколадки, Семен поймал себя на мысли, что ему хочется есть. Когда он вообще ел в последний раз? Кажется, вчера в полдень, на встрече с мясуховскими.
— М-да… — Протянул он себе под нос. — Надо было сначала пожрать, а потом уже показывать Горелому характер. А так пропала окрошка впустую.
Семен осмотрелся, открыл и вторую дверцу кузова. Заглянул внутрь, чтобы проверить дальнюю, затененную стену. Там было так же пусто, как ему и показалось с самого начала. Однако он почувствовал, что наступил на что-то.
Минаев глянул себе под ноги. Опустился возле выхлопной трубы. Там, под машиной, практически под днищем, что-то лежало. Это было грязное, притоптанное кем-то удостоверение.
Семен поднял пыльную книжечку, отряхнул о штаны. Потом открыл. Всмотрелся в фотографию.
— Очень интересно, — нахмурил он брови и стал читать. — Охранное агентство Оборона. Руководитель, Виктор Иванович Летов. Виктор Летов, значит.
Семен принялся рассматривать черно-белое фото, приклеенное на развороте.
— Да это ж он… — Узнал вдруг Минаев. — Тот самый мужик, которого притащили нам чечены…
Глава 23
На следующий день я проснулся только в полдень. Чувствовал я себя чудовищно усталым, и все тело болело. Кроме того, Марина попыталась закатить мне скандал, когда я вернулся под утро. Однако, увидев мое избитое лицо и раны, девушка испугалась и тут же попыталась позаботиться обо мне. Попыталась как смогла. Предлагала сделать чаю, или покормить, но я отказался. Остатки адреналина все еще будоражили кровь, и есть совершенно не хотелось. Тогда девушка дала мне обезболивающие. А потом мы легли спать.
А вот предыдущая моя ночь не закончилась посещением Жени. Корзун был жив, хоть и слаб. А еще он обрадовался, когда увидел меня.
— Я думал, тебя убили, — сказал он удивленно, когда меня пустили в реанимационную палату.
— А я думал, что тот чечен прикончил тебя, — хмыкнул я, глядя в растерянные глаза Жени.
Наш разговор был кратким. Полушепотом, в общих чертах, я обрисовал ему, что случилось на мехтоке. Что мы с группой Тургулаева захватили мясуховских вместе с чеченами. А потом спросил Женю его самочувствии.
— Ну и не слабо же он меня пырнул. Скот этот, — проговорил Женя, пошевелившись и оттого поморщившись от боли. — Странно, что не добил.
— Мне тоже странно, — сказал я. — Я рад, что ты живой. Но тот чечен был настоящим псом войны. Почему он тебя не прикончил? По всем правилам здравого смысла ему надо было замести следы. А он не замел.
— Не знаю, — посмотрел с подушки на меня Женя. — Я потерял сознание от боли, когда он ударил меня ножом. Потом все было как в тумане. Помню какие-то обрывки: как меня грузят в машину, как везут куда-то. Я думал, помираю. Думал, что еще вот-вот, и на том свете окажусь. Ну или еще где-нибудь. Что там после смерти бывает? А потом, на тебе. Я просто очнулся в палате.
— Тебя привез сюда Вадим, — улыбнулся я. — Я кинул ему гудок, пока чечен тебя резал. Вот он и догадался приехать.