— Подожди… Не… — Только и успел сказать Алим, прежде чем я произвел выстрел.

Главарь чеченских боевиков упал на землю с простреленным лицом. Я медленно опустил оружие. Рукоять выскользнула из руки, и ПМ упал к моим ногам. Обернувшись, я посмотрел, как Тургулаев идет ко мне, в сопровождении нескольких омоновцев.

Завидев меня, группа перешла на бег.

— Это главарь? — Как только они подбежали, спросил Тургулаев, не успев перевести дыхание.

— Да, — начал я. — Тот самый Алим.

— Он напал на тебя? И ты смог его ликвидировать? — Удивился подполковник.

— Да.

Один из омоновцев, самый высокий из группы, перекинул автомат за спину, подошел к трупу. Опустился рядом с Алимом. Лужа крови черным нимбом окружила голову лидера боевиков. Перестав шириться, как только его сердце остановилось, она принялась впитываться в землю.

— Мертвый. Выстрел в голову, — проговорил омоновец. — Не похоже, чтобы его убили во время борьбы.

Омомневец поднял на меня взгляд.

— Его будто расстреляли. Ты прикончил его в упор. Но мог задержать. На кой черт ты это сделал? — Омоновец встал. — Ты нахрена тут личные счеты сводишь?

Боец попер грудью на меня, но Тургулаев возник между нами.

— Отстань от него, Саня. — Сказал подполковник. — Если б не этот человек, мы бы с концами прозевали всю сделку. А так, задержанных у нас море. Уже есть первые зацепки. Мы раскрутим дело.

— Это не дает право гражданскому убивать подозреваемых, — возразил, как я понял, командир ОМОНа. — Его надо задержать. За убийство.

— При задержании допускается ликвидация, если преступник оказывает сопротивление, — Тургулаев упер свой взгляд в омоновца. — Посмотри вокруг. Чечен напал на Витю. И че ему оставалось? Если бы он не защитился, то погиб бы. А эта сволочь ушла и вернулась бы в Россию через полгода. Нашла бы, где еще взять пушек. А может, и того хуже — принялась бы похищать людей ради денег.

— Покажи-ка мне свою ксиву, — командир ОМОНа посмотрел на меня поверх Тургулаевского плеча.

— У меня нет ксивы, — холодно ответил я.

— Тогда у тебя нет ни права задерживать, ни, тем более, права убивать. Ребята, в наручники его. Разбираться, кто прав, а кто виноват, будем потом.

Я глянул на Тургулаева.

— Я не дам его арестовать, — тут же сказал подполковник.