Я также пригласил маленькую девочку из района. Мне она нравилась. Но мне было неловко приглашать ее на вечеринку. Джордж и некоторые другие мальчики узнали, что она покажет свои трусики, если ей дать печенье. Так что Джордж постоянно давал ей печенье и дурачился с ней. Он пытался заставить меня это делать тоже, но мне было слишком стыдно. Я не хотел играть в это.

Мне хотелось, чтобы она пришла на вечеринку, но я боялся, что Джордж и другие мальчики из района скажут плохие вещи о ней или посмеются над ней.

Меня также пугало то, что Лу была ответственной за всё. Но, казалось, всё прошло довольно хорошо. Потом после торта и мороженого мальчики начали дразнить девочку. Я боялся, что они начнут дразнить и меня. Так что я ушел в сторону. Я не заступился за нее. Никто не встал на ее защиту. В итоге это был грустный день рождения для меня.

Мой отец был в отъезде почти месяц. Без него Лу следила за мной постоянно. Мне не давали передышки. Мне казалось, что все это время я слышал крики, был отправлен в свою комнату, получал порку или наказание. Лу кричала на меня, чтобы я вышел из кухни, вышел из дома, ушел из ее виду или перестал делать это или то. Затем, если я не двигался достаточно быстро или возражал, я был наказан. В половине случаев я даже не знал, за что меня наказывали. Я просто был плох.

И все эти наказания еще не удовлетворяли ее. Когда мой отец вернулся из Форт Силл, она сказала ему, что больше не может справиться со мной, и что ему нужно что-то сделать. Поэтому, чтобы сохранить мир в семье, мой отец начал отправлять меня проводить выходные у его дяди Орвилла и тети Эвелин.

В то время я этого не знал, но на самом деле они были не его дядей и тетей. Они вообще не были родственниками. Эвелин была бывшей домработницей, с которой мой отец и мой дядя Кенни жили в лесозаготовительном лагере, когда учились в старшей школе. Ее муж, Орвилл, был лесорубом. Он работал на Long Bell Logging в Райдервуде, штат Вашингтон.

К тому времени Орвилл и Эвелин жили в Маунтин-Вью, еще одном пригороде Сан-Хосе, где у них была маленькая однокомнатная квартира на Камиль-корте. Эвелин работала на ранчо, сортировала яйца. Орвилл был смотрителем в начальной школе Спрингер в Маунтин-Вью, где его очень любили все дети. Я приезжал туда в субботу и проводил выходные, помогая ему в Спрингере и помогая тете с воскресной школой. Они были хорошими людьми и очень хорошо относились ко мне.

Мой дядя Кенни говорил, что Орвилл и Эвелин не могли иметь детей. Но они любили детей, поэтому им нравилось, что я был рядом. Орвилл, как и мой отец, потерял родителя рано в жизни. Его мать умерла при родах, а его отец как будто исчез. И таким образом, как и Лу, он в основном вырос у своих бабушки и дедушки.

Мне очень нравились Орвилл и Эвелин. Они не критиковали меня все время. С Орвиллом мы могли говорить о мужских вещах — спорте, кемпинге и рыбалке, и он никогда не разговаривал со мной свысока. Он и Эвелин просили меня помочь, и я помогал, и это заставляло меня чувствовать себя нужным и ценным.

Они принадлежали к Церкви св. Павла Лютеранского, и они серьезно относились к религии, что было для меня новым. Моя семья ходила в церковь на Пасху, и у моей бабушки были какие-то идеи, которые она черпала из христианской науки, но на этом все заканчивалось. Религия вообще не входила в наш дом. Мой отец смеялся над этим. Он говорил: “Библия, что это такое? Я мог бы это написать”.

Орвилл отвечал: “Жаль, Род, ты упускаешь много роялти”.

Я не знаю, чья это была идея, но кто-то научил меня молиться и заставил меня это делать, когда я был очень маленьким. Есть фотография меня, датированная июлем 1956 года. Я лежу на спине в комнате с деревянными панелями, руки сложены вместе, и я молюсь. На стене висит распятие. Похоже, я нахожусь в домике, что может означать, что я был в отпуске в горах. Если дата на фотографии верна, мне было семь с половиной лет.

Когда мы не занимались церковными делами, Орвилл и Эвелин водили меня на забавные мероприятия. Мы ходили на родео к Стивенс Крик, и играли в мини-гольф. Мы ходили есть в рестораны и брали гамбургеры или пиццу.

С моим отцом мы редко ходили в рестораны, и мы не часто ходили на развлекательные мероприятия. Я помню, как один раз мы пошли в место, где подавали стейки. Я очень заинтересовался этим стейком, и, возможно, мои братья тоже. Но мой отец сказал: “Нет, вам это не понравится. Вы будете есть гамбургеры”. А сам он заказал стейк.

Он был строг в таких вещах. Иногда мы ходили в мороженое в место под названием “Клинт”, чтобы купить рожок мороженого. Но вы не могли выбрать любой вкус. Могли быть только ванильное, шоколадное или клубничное. Вы не могли заказать другой вкус. Мой отец не разрешал. Я хотел попробовать мороженое со вкусом лакрицы. Это звучало здорово! Но он сказал нет. Мороженое не должно иметь вкуса лакрицы. Это неправильно, и он не купит его.

Время от времени мы ходили в парки или на пляж, но только на бесплатные места, потому что могли позволить себе только их. Рядом с Санта-Крузом был парк, в который мы часто ходили. Там был камень, по которому можно было скользить в воду.

Единственная большая поездка, которую я помню, была действительно большой. Летом 1955 года, когда открылся Диснейленд, мы поехали туда.

Я не помню многих деталей, но мой сводный брат Джордж говорит, что мы взяли напрокат новый автомобиль дяди Кенни — машина отца была ненадежной для долгой, жаркой поездки — и выехали на дорогу. Мы остановились в отеле Figueroa в центре Лос-Анджелеса, потому что отели возле Диснейленда были слишком дорогими. Когда мы приехали в парк, выяснилось, что нам не разрешено кататься на некоторых аттракционах, потому что мы были слишком маленькие. Бинк поехал на таких аттракционах, как “Автопарк”, но мы с Джорджем были слишком маленькие для этого. Джордж в основном помнит аттракцион “Ракета на Луну”. Бинк убедил его во время взлета, что мы действительно летим на Луну и не вернемся. Джордж напугался и начал плакать. Нам обоим было лет по семь.

Что я помню больше всего, так это то, что нам не позволяли делать многие вещи, которые мы хотели сделать. Некоторые аттракционы стоили дополнительных денег, поэтому они были недоступны — например, аттракцион с пиратским кораблем. Мы сделали фотографии на пристани рядом с пиратским кораблем, это было самое близкое к тому, чего мы хотели. Я также помню, что мне пришлось топать ногами, чтобы сесть на аттракцион “Ракета на Луну”. Сначала мой отец не хотел пускать меня на него, вероятно, потому что это стоило дополнительных денег.

На снимках, которые я видел из того дня, мы все выглядели несчастными — как будто нам не хотелось стоять и позировать для фото, а мы хотели вернуться к аттракционам — за исключением моего отца. Он выглядел веселым на всех семейных фотографиях, улыбаясь, как будто принял какие-то свои знаменитые «черт с ним»-таблетки. Он шутил об этом. Когда ему предстояло что-то сложное, он говорил: «Ну, лучше мне взять свои черт-с-ним-таблетки».