Я вижу, как вздрагивает ее живот, когда засовываю руку под юбку, приподнимая ткань, чтобы открыть лавандовое шелковое белье. Эти трусики — последнее, что скрывает ее от моего взгляда, и они слегка сдвинуты, так и просятся, чтобы их полностью убрали. Вместо этого я поднимаю наши руки и кладу их под верх ее нижнего белья, чуть ниже пупка. Тонкий материал дразнит костяшки пальцев, я направляю ее руку ниже, и Эмелия хнычет. Влажное горячее тепло окружает нас.

— Твоя кожа так легко краснеет. Это такой хороший способ увидеть, как я влияю на тебя.

И это правда. Она выглядит такой хрупкой и беззащитной, синева ее вен скрывается прямо под поверхностью бледной кожи.

— Профессор Барклай, — выдыхает она, когда наши руки скользят еще ниже.

Я мог бы сказать ей, чтобы она называла меня Джонатаном, но знаю, что никто из нас этого не хочет. Тот факт, что я ее профессор, является одной из причин, по которой мы здесь в первую очередь.

Я провожу ее средним пальцем вверх и вниз по ее центру, затем наблюдаю, как она поднимает взгляд и видит нас в зеркале. Ее глаза расширяются, но она не отводит взгляд. А с восторженным вниманием наблюдает, как я обхватываю ее средний палец своим и ввожу их в нее. Она приподнимается на цыпочки, несомненно, ошеломленная. Низкий стон вырывается из меня, но я остаюсь там, погруженный в ее жар, на мучительную секунду, прежде чем убираю свой палец и оставлю там ее.

— Хватит, — укоряю я себя, она должна сделать это сама. — Потрогай себя, Эмелия.

Она делает то, о чем я прошу, медленно наращивая свое желание.

— Еще, — настаиваю я, зная, что рано или поздно раздастся стук, и это может закончиться в любой момент.

Говорю ей, что делать, как сильно давить, как глубоко вводить палец в себя. Она слушает каждое слово, послушная, как я и предполагаю.

Я смотрю вниз, на ее руку, двигающуюся в нижнем белье, и это такое жалкое зрелище — она все еще полностью скрыта, но этого достаточно, чтобы я отчаянно захотел ее.

— Эмелия! — Кто-то начинает колотить в дверь, и я быстро зажимаю ей рот рукой, прежде чем она успевает вскрикнуть от шока. — Ты что, упала в унитаз или что?! — спрашивают они.

Эмелия пытается выдернуть руку из трусиков, но я кладу другую руку ей на запястье, удерживая ее в центре игры, в которую мы играем. Мы не остановимся. Ее друзья могут послушать, если до этого дойдет.

Я осторожно убираю руку с ее рта.

— Скажи им, что выйдешь через секунду, — требую я.

— Я… я сейчас выйду! — кричит она через дверь.

— Ты там уже целую вечность сидишь! — кричит ее подруга в ответ, а затем вмешивается другая.

— Только не говори мне, что заболела в свой день рождения! Тебе нужно оторваться. Какой-то чувак в баре только что угостил нас всех выпивкой, когда мы сказали ему, что сегодня 21-й день рождения у нашего друга!

Эмелия смотрит на меня, ожидая указаний.

— Скажи им, что с тобой все в порядке.