Я был проворнее. Жена же зацепилась за подол и чуть не влетела в дверь лицом.

Я поймал её прямо у самой двери и крепко прижал к себе. Сердце у меня колотилось так сильно от испуга, словно хотело вырваться через глотку.

– Боже, ты меня погубишь. Я так испугался. С тобой всё хорошо? – я отстранил от себя жену и заглянул в глаза. Она тоже испугалась, это было видно по её лицу. Но, тем не менее, мягко мне улыбнулась.

– Всё хорошо. Эти чёртовы длинные платья не дают нормально ходить. То ли дело джинсы, – она резко побледнела. Я понял, что она сболтнула то, что не должна была. Странное слово. Даже не выговоришь. Но сейчас не до этого. Если сейчас я её не отвлеку, она закроется от меня.

– Я предупреждал тебя, что накажу, если меня не послушаешься? – томно спросил я, мурлыкнув на соблазнительное ушко. Лизнув языком по маленькой раковине, прикусил мочку. Мягкую, сладкую.

– Что? – прозвучало странно. Всё ещё в раздумьях.

– М-м-м-м-м, – промычал я, снова лизнув, но за ушком.

Маша выгнулась резко дугой и издала тихий стон. Такая чувствительная.

– Какое сладкое наказание, тебе не кажется?

– Может, простишь свою бедную девочку? Я буду хорошей, – решила меня подкупить хитрюга, наконец поддавшись моей игре.

– Нет, милая. Я не могу отказать себе в удовольствии наказать мою дикую кошечку.

Кто бы подумал, что я умею так флиртовать? Раньше мне казалось, что это противно и недостойно серьезных мужчин. А сейчас меня это заводит. Женщина в моих объятиях такая нежная, податливая, чувственная, что аж руки дрожат, так и хочется к ней всё время прикасаться. Я чувствовал себя маньяком-садистом, готовым съесть эту сладкую девочку.

– Генри!? – выдохнула она.

Я потащил её к столу нагнул над ним. Сам же задрал подол платья до поясницы. Молниеносно освободил от панталон. Её ровные круглые бёдра смотрелись великолепно в кружевных подвязках и белых шёлковых чулках. Круглые, гладкие ягодицы так и просились, чтобы их отшлёпали. Что я и стал делать с превеликим удовольствием.

– Не может быть, – ахнула потрясённо Маша после первого шлепка. – Ты что делаешь, извращенец? – возмутилась она, пытаясь вырваться. – Сейчас сюда кто-нибудь ворвётся. Тебе не будет стыдно? – говорила она, от каждого моего шлепка то почти сливаясь с поверхностью стола, то пытаясь уйти в бок.

У неё не было шанса вырваться. Когда цвета слоновой кости кожа порозовела, её ягодицы стали похожи на половинки спелого персика. Я наклонился и стал целовать горячую от прилива крови кожу. Провёл пальцами по промежности и ввёл их в горячее влажное, сочащееся соками возбуждения лоно.

– Это я-то извращенец? Ты вся течёшь от моих шлепков, – хмыкнул я, быстро вытаскивая напряжённый, болезненно дёргающийся член и с упоением вошёл в это жаждущее лоно.

– Маша, какая ты узкая… Мне даже больно находиться внутри тебя. Но так сладко и мучительно нужно мне. Люблю тебя, я тебя так люблю!

Сразу взял ровный и быстрый ритм, придерживая жену за бёдра. Она вцепилась руками за стол.

– Генри! Ох, послушай, дверь, – раздавшийся затем стон чуть не вызвал у меня сердечный приступ.