Знала, что это сон. Я уже свыклась с мыслью, что меня никогда не отпустит прошлое. Просыпаться в слезах и с криком каждое утро на рассвете – это мой крест.

Я никогда не забуду тот день, даже если о нём перестанет напоминать подсознание.

Помню всё до мелочей: время, что замедляется на рассвете, жар хрупкого тела под руками, заполошно бьющееся сердце под тонкими рёбрами, свои слёзы, которые не успевали скатиться по холодным щекам, сразу подсыхая под встречным ветром и холодя кожу, вкус крови, что сочилась из разбитой губы, которую я слизывала или стирала о рубашку сестры на плече, боясь отпустить руки.

Мы неслись на огромной скорости. Помню дрожь мотоцикла под попой и судорогой сведённые мышцы ног. Ужас, что наполнил всё существо. Чуть расслаблюсь – и вылечу из седла, а сестра умчится на железном коне в туман по влажной ленте блестящего в мёртвых лучах луны шоссе.

Момент, когда мотоцикл вильнул и его выбросило на встречную полосу, помню, как в замедленной съёмке. Вот меня дёрнуло, как будто гигантская неумолимая рука оторвала меня от сестры. Мотоцикл потерял управление. Я видела это на лету. Как будто застряла в вязкой массе. Он брыкался, как дикий мустанг под наездником, что впервые оседлал его. Натужно захрипел, как великан, которому сдавили горло.

Визг шин чуть не разорвал барабанные перепонки, а может и да, потому что слух пропал. Когда со всей силы меня впечатало в ближайший щит с рекламой и я ударилась спиной в опасной близости головой от бордюра.

Позже мне сказали, что это меня и спасло. Полотно смягчило удар. Я ушибла спину. Рот был широко открыт, как и глаза. Знаю, что кричала. Но не слышала себя. Перевернувшись онемевшим телом, поползла к единственному родному человеку, боясь моргнуть, чтобы не потерять из виду.

Сестра лежала небольшой бесформенной куклой прямо по середине дороги, а мотоцикл, несколько раз кувыркнувшись, исчез в придорожных зарослях. Фары машины, что неслась по дороге на встречной, показались мне глазами огромного чудовища. Сердце сделало кульбит и остановилось, когда решила, что она переедет неподвижно лежащее тело.

Зрение тоже покинуло меня в тот момент, когда я поняла, что машина остановилась. Шум, нарастающий в ушах, отсутствие зрения погружали разум в беспросветную тьму. Холодную, безжалостную, ужасающую.

Взорвавшаяся боль, которая как будто ждала разрешения и, наконец-то, получила его, сожрала последние остатки сознания и толкнула в бездонный колодец. На этом месте я всегда просыпалась с чувством липких пальцев на безумно трепыхающемся сердце.

Сестру хоронили без меня. Я побыла в благословенной коме ещё неделю после её похорон. Я бы не выдержала всей этой суеты с заполнением документов, опознанием, организацией погребения.

Всё устроил Вадим. Я ненавидела этого человека. Ненавидела всеми фибрами своей души, хотя он и не был виноват по большому счёту. Сестра умудрилась влюбиться в него, а ему нужна была я.

Но это не помешало ему переспать с ней и заделать ребёнка.

Вадим был одним из тех молодых людей, что самостоятельны во всём и не привязаны ни к чему и ни к кому.

Деньги у него были. Богатенький сукин сын. Поэтому мог себе позволить путешествовать, не останавливаясь на одном месте надолго. Одним из хобби были гонки на мотоциклах. Ставки тоже приносили прибыль. В нашем городе он задержался надолго. Дольше обычного. Из-за меня. Стоило ли ненавидеть и себя?