Не стоило этого говорить.

Герцог покачал головой.

– Да вы еще и социалистка, а не просто феминистка, – произнес он. – Я даже опасаюсь, как бы ваше общество не повлияло разлагающе на моих слуг, мисс Арчер. Вдруг они поднимут бунт, когда я завтра вернусь из Лондона?

– Я бы не осмелилась, – пробормотала она. – Ведь под домом, вероятно, есть темница.

Он посмотрел на нее хищным ястребиным взглядом.

– Еще какая, – сказал он, а затем спросил: – Вам нездоровится, мисс?

– Нет, все в порядке.

Темница? Что за вздор? У нее, без сомнений, легкая лихорадка.

Лакей вернулся и поставил перед ней тарелку. Копченая рыба, жареные почки и зеленоватое месиво. От горячей еды шел солоноватый аромат. Аннабель замутило.

Монтгомери щелкнул пальцами.

– Принесите мисс Арчер очищенный апельсин, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Она уставилась на его руку, без перчатки, вновь лежащую на столе. Изящная рука с длинными тонкими пальцами. Такая вполне могла бы принадлежать музыканту. На мизинце герцога поблескивал фамильный перстень с темно-синим сапфиром, который отбрасывал блики, словно крошечный океан.

Аннабель почувствовала на себе его взгляд. И поняла, что он заметил, что она почувствовала.

– Надо же, «Манчестер Гардиан», – быстро сказала она, кивая на отложенную в сторону газету.

Монтгомери искоса взглянул на нее.

– А вы, кажется, приняли меня за читателя «Таймс».

– Скорее «Морнинг пост». – Она назвала газету еще более консервативную, чем «Таймс». Суфражистки читали «Гардиан».

– И вы не ошиблись, – сказал герцог и приподнял номер «Гардиан», под которым лежала «Таймс». А под ней «Морнинг пост».

– Не слишком ли много, ваша светлость?

– Не скажите. Чтобы получить полную картину происходящего в стране, нужно читать газеты всех направлений.