Ах, мама… как бы ты поступила? Где мне взять силы?
Мои синяки почти сошли, когда служанка сообщила мне, что сегодня за ужином к нам присоединиться граф. Я подозреваю, что отец специально запрещал ему приходить, пока не сойдут следы нашей с ним ссоры.
Мы с отцом хранили ледяное молчание.
Я долго принимала ванну, в тайне желая, чтобы Кирилл снова оказался на моем балконе. Но он, наверное, уже далеко…
Горничная подала мне пушистое полотенце, я поднялась из воды, и укуталась. Села за туалетный столик. В последнее время я чувствовала себя неважно. Должно быть, постоянная уверенность в угрожающей мне опасности привели к паранойе. Мне везде мерещились косые взгляды, казалось, что за мной наблюдают, или даже следят. Сидя в четырех стенах – это очень странно. Я не доверяла новым слугам, а если учесть, что отец набрал полностью новый штат, меня держали за сумасшедшую. Даже к столу я ходила с пистолетом Кирилла.
И сейчас, глядя на оружие, мне вдруг стало смешно. Как это глупо, ходить с оружием в своем собственном доме! В родном городе. Но присутствие здесь Казбека настораживало меня. Подсознательно, я ожидала его появления. И хотела быть к этому готовой.
Но сегодня за ужином, с отцом и графом, мне вряд ли удастся защититься при помощи пистолета. Я решила оставить его здесь, среди флаконов духов и баночек с кремом.
Горничная помогла мне одеться – я выбрала ярко-красный, вызывающий наряд. Он мне совсем не шел, за то, наверняка, разозлит отца. Девушка помогла мне причесаться. Я не знала имени своей горничной, да и знать не хотела.
Часы в гостиной пробили семь, когда я спустилась. Здесь еще было пусто, и я с облегчением вздохнула. Странная слабость одолевала меня весь день. Виной тому может единственный стакан сока за весь день? Есть мне не хотелось, постоянный страх забивал все мои потребности и нужды.
Через некоторое время я услышала шаги. Оглянулась.
В дверном проеме в гостиную стоял граф Михайлов.
– Анна Петровна, – он поспешно шагнул ко мне, сжал мои руки, – ваш батюшка… все рассказал… не думайте, я все понимаю… я догадывался о вашей привязанности к капитану… но, учитывая обстоятельства…я имею в виду его отъезд, для вас, да и для меня, что уж скрывать, этот брак весьма выгоден… Уверяю вас, уважения и доброты с вашей стороны мне будет достаточно.
Я, молча, слушала, вглядываясь в его лицо. Граф мне всегда нравился. Он добрый, смелый, благородный, богатый, красивый…но он меня не любит, а я не люблю его.
– Алексей Владимирович, – начала я, Михайлов почтительно смолк, – мне очень льстит ваше постоянное, неутомимое желание помочь мне. Поверьте, я это очень ценю. Вы самый верный друг, о котором только можно мечтать…
– Граф! – восторженный оклик из холла прервал мою речь.
Отец поспешно направился к Михайлову, крепко пожал его руку.
– Рад снова видеть вас в своем доме. Идемте, идемте ужинать!
Я взглянула на родителя, меня испугала его горячность и неестественная радость. Мой папенька, окинув меня недобрым взглядом, прошествовал в столовую.
Мне нравился античный интерьер столовой в нашем городском доме. Белые колонны, мрамор, стулья с парчовой обивкой…
Длинный дубовый стол сервирован на троих. Во главе стола место для отца, по правую руку от него – графа Михайлова. Слева для меня.