Я потягиваю свою содовую.
Иисус протягивает мне кусочек своей пиццы. Он набит всеми видами мяса, которые только можно себе представить, и я съеживаюсь, вспоминая индюшачью ножку.
— Я в порядке. — Поднимаю свою содовую, пузырьки наполняют меня достаточно хорошо.
— Уверена? — говорит Иисус. — Можешь пойти и взять еще кусочек.
Я не хочу говорить ему, что у меня есть бюджет на еду и что некоторые вещи, например, итальянская стажировка, важнее еды.
— Здесь всегда так много серферов на закате? — спрашиваю я, меняя тему.
— Иногда больше. — Щеки Иисуса набиты пепперони. Он жует и глотает. — Несколько недель назад это место было забито людьми, приехавшими на «Херли Профи»16.
Я слушаю, наблюдая за тем, как одичавшая курица ковыряет хвост креветки.
— Что случилось со всеми этими курицами этом острове?
Парень проглатывает и делает глоток напитка, прежде чем ответить.
— На больших сахарных плантациях было много кур. Когда промышленность пришла в упадок, они выпустили их на волю. Думаю, они трахаются, как кролики. Они не слишком беспокоят людей.
Курица-мать собирает своих маленьких пушистых малышей под крылья. Так мило.
— Йоу, — мужчина с длинным хвостом, одетый в бандану с рисунком тай-дай, кладет передо мной кусок сырной пиццы. — Это для тебя.
— О, я не заказывала…
— Да. Это за помощь мальчику.
— Какого хрена, Джорди? — говорит Иисус. — Ты никогда не даешь мне бесплатную пиццу.
Парень из фудтрака ухмыляется.
— И никогда не дам. — Он кивает на кусок. — Это не бесплатно. За нее заплатили.
Заплатили? Кто?
Мужчина возвращается к фургону.