– Горящим?

– Уничтоженным. – Рамзи попытался стереть пятно сажи с ее щеки, но лишь размазал его.

Сесилия прижалась щекой к его ладони.

– Что же тебя уничтожило? – спросила она.

– Ты, – пробормотал Рамзи. – Ты уничтожила меня, Сесилия, разрушила меня прежнего. Ты лишила меня всего того, что прогнило и загноилось, и теперь я понятия не имею, кто я, собственно, такой.

– Мне очень жаль, – прошептала она и опустила ресницы, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы.

– Нет, я ничего не имею против. Уже не имею. Вот только… Теперь мне нужна твоя помощь, чтобы опять собрать себя в единое целое.

Сесилия молчала, и Рамзи продолжил:

– Наш мир всегда был для меня безжизненным и серым, пустым и бессмысленным, как мое имя. Но потом я встретил тебя, и в мире появились краски. – Он взял ее лицо в ладони, взял очень осторожно, словно величайшую драгоценность. – Ты наполнила меня до краев, Сесилия. Когда мы вместе, я забываю об одиночестве. А без тебя я не вижу смысла ни в чем.

Рамзи тронул губами ее лоб, глаза, нос, скулы, уголки рта.

– Я пытался справиться с собой, говорил себе, что ты – моя слабость, уязвимое место. Но нет. Ты делаешь меня стократ сильнее, Сесилия. Ты даешь мне жизнь. Ты даешь мне цель, которая лучше и благороднее любых амбиций. Благодаря тебе я узнал, что означает слово «семья». Я хочу создать семью с тобой.

Рамзи слизнул кончиком языка катившуюся по ее грязной щеке слезу. Сесилия хихикнула, но ее лицо сразу стало серьезным, а сердце Рамзи пропустило удар.

– Я тоже этого хочу, – прошептала она. – Хочу больше всего на свете. Но Рамзи, ничего ведь не изменилось.

Он нахмурился.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я знаю, что заведение Генриетты догорает, но я намерена отстроить его заново.

– Мне все равно, – заявил Рамзи. – Если захочешь, я помогу тебе укладывать кирпичи.

Глаза Сесилии стали круглыми, как блюдца.

– Но ты же говорил…

– Я знаю, что говорил. Но я был неправ. Понимаешь, слишком много лет я стремился к неверным идеалам, уважал не тех людей. Все это ерунда, Сесилия.