Обретя плоть, они немедленно оказались противоестественно вывернуты и зажаты: шахтер, птичница, пограничник с между колен поместившимся псом, сияющий нос которого вынюхивает нечто одному ему известное в позорном воздухе подземки.
Они сражаются, они рвутся к свободе, они странны, в них есть стиль.
Но в первую очередь объектом революционного черчения был (и остается) сам автор, исходящий колючим стеклом дискобол и скалобрей. Он был и есть звезда. Он первая подземная скульптура: размахивая ломом, в породе вакуума пробивает собственный метрополитен. Производит стиль (только так и производится стиль).
Без него сфера Эроса ни за что не сойдет на эту вроде бы идеально округлую московскую землю.
В этом и вопрос: как совпали два «идеальных» рисунка — революции и Москвы? Большевицкий переворот календаря оставил Москве абстракцию чертежа, условно устойчивую. Тут нельзя говорить о совпадении; чертеж нового порядка наводился на город насильственно. Другое дело метро: если оно дитя революционного монстра и Москвы (похоже, так оно и есть), то следует признать — сей подземный титан в ней уместен.
Он под ней; он там, где отворяется под Москвой древнее
Ноябрь — время героев. По крайней мере, таких: подземных, с фарами вместо глаз и голосами электричек.
Еще герои
Покровитель воинов, весьма почитаемый на Руси.
Все больше меня интересует этот Дмитрий. Если кто и был занят архитектурой календаря, сопоставлением его точек, линий, плоскостей и сфер, то в первую очередь он, ростовский епископ. Современник Петра Великого, вставший на очередном переломе русских времен. По происхождению киевлянин (горожанин; ему ведомо регулярное пространство и «праздные» с ним упражнения — занятие, не слишком привычное Москве). Подвизался в Кирилловом монастыре в Киеве, много учительствовал на Украине, в Литве и Белоруссии. С 1684 года по заданию настоятеля Киево-Печерской лавры архимандрита Варлаама он начинает свой циклический и циклопический труд, который продолжается всю жизнь, — по полному описанию православного календаря.
В 1702 году по представлению Петра I он был назначен в епископы Ростовские. С кафедры Дмитрий ободрял народ, двоящийся душой между старым и новым, мятущийся, лезущий в пропасть. Все это время он продолжает исследовать, осмыслять, искать несущий рисунок в необъятно отверстом календаре. Это было великое черчение.
Дмитрию были видения, когда некоторые святые из Четьих миней являлись ему, и передиктовывали (!) тексты о себе.
Боец с безвременьем, строитель душевных сфер. После кончины никакого имущества, кроме книг и рукописей, у него не нашли.
Ему молятся о сострадании к нищим и беззащитным. Он еще при жизни раздавал избытки (?) своего состояния нищим, больным и убогим.
10 ноября празднуется перенос его мощей; это важный акцент. Такие праздники устраиваются осмысленно и по месту. Они всегда серьезно подготовлены. Помещение «времяустроителя» Дмитрия в отверстие ноября, которое более всего нуждается в этом устроении, безусловно, уместно.
Птицы
Не все геройствовать и «звездить»; иногда нужно жить по-человечески.