– Вы только что говорили с Аркусом?

– О, так вы пересеклись на выходе? – Кира сощурилась.

– Да, – опять соврала Дара.

– Ближе к делу. Расскажи свои впечатления о Толимане. Если бы ты решала, то позволила бы ему жить в нашем городе?

– Не знаю. Аркус думает, что Толиман просто был напуган, а так он хороший, – Дара опять начала отбивать ритм ногтями.

– Не стоит ссылаться на авторитетное мнение Аркуса. Скажи, что думаешь.

Почему-то так именно сейчас слова не вязались на языке Дары. Наверное, виновата Кира, изо всех сил притворяющаяся живой, но выходит плохо и пугающе.

– Простите, мне тяжело говорить так сразу.

– Понимаю, – Кира убрала из голоса человеческие нотки, вернувшись к привычному электронному звучанию, и отключила мимику. Она вновь стала бесчувственной машиной, какой ее знала Дара.

– Ответьте, что вы чувствовали, когда увидели Толимана впервые?

– Я испугалась. Почуй он опасность, застрелил бы на месте, – говорить вдруг стало куда легче. Дара расслабилась и откинула голову на мягкий подголовник.

– Только это ему помешало?

– Я соврала, что идет подкрепление и ИМК. На самом деле верхние секторы были заглушены. Экстренный сигнал послали уже после. Если вам интересно, то я бы не стала давать ему гражданство.

– Благодарю. Я получила от вас необходимую информацию. Можете идти.

***

Нежными толчками приклада Толимана довели до обшарпанного кабинета – ноги еще дрожали при ходьбе, перед глазами стоял туман – а во рту неприятная сухость. Его усадили на кресло. Кисти рук как назло склеены магнитными наручниками, и до швов на животе было не дотянуться, хотя чесалось ужасно.

Толиман положил отяжелевшие руки на колени. После операции он едва успел заснуть, как двое в военной форме подняли и повели на допрос.

"Хоть бы воды в медблоке дали! Какого черта Кире проводить тест на гражданство, если гражданин помрет на середине допроса? – возмущался про себя Толиман, – Подготовиться не успел, но плевать, не впервой".

– Кандидат в граждане Иркутска номер один "а", назовите свое имя, – в наигранно-электронном голосе робота, Толиман легко различил вполне человеческие нотки прохлады и недоверия.

– Ты ведь Кира? Я думал, ты все про меня разузнала, – язык плохо слушался, из-за чего Толиман говорил медленно. – Ты же умна.