Дара прошлась до пищевой стойки, достала из выдвижного ящика нож и вернулась.

– Что ты хочешь делать с этим? – Аркус боялся услышать ответ.

Она молча вложила нож ему в руку и повернулась спиной, стянув с себя кофту.

– Я не могу! – запротестовал Аркус.

– Ты убьешь меня, если не сможешь! – Дара не поворачивалась.

– Нечем обеззаразить!

– Ты меня убиваешь!

Аркус расстегнул ее лифчик. Под лямкой притаилась едва заметная ранка. Он нащупал под кожей плотный шарик. Ручка ножа холодила ладонь, его острие скруглено, так что отделаться маленьким надрезом не получится. Аркус приставил лезвие к хрупкой теплой спине. Нервы не выдержали: рука задергалась, так что не прицелиться на маячок.

– Давай же! – зарычала Дара.

Аркус опустил нож:

– Не могу!

– Ты убил нас, – потух голос Дары.

– Я люблю тебя!

– Я тебя нена…! А-а!

Она вскрикнула, когда он рассек ей кожу; полилась кровь. Руки невыносимо дрожали; Аркус раздвинул края кривой раны и поддел ножом маячок. Он тут же вылетел и покатился по полу, оставляя за собой красную дорожку. Тут Аркус не сдержал слезы:

– Прости! Прости меня!

– Теперь я, – едва слышно произнесла Дара; ее лицо белое, как у мертвеца.

Дороги назад не было – Аркус повернулся и оголил спину. Дара оказалась сильнее его: не раздумывая, провела ножом рядом с маячком. Аркус заскрипел зубами от боли, но наружу не вырвалось ни стона.

– Еще чуть-чуть, милый, потерпи, – не своим голосом успокаивала она.

Нож еще раз вошел под кожу. Аркус вцепился руками в подлокотник. Тело сковало от странного ощущения, что внутри него хозяйничает что-то чужое. Слишком долго маячок не поддавался. Дыхание сбилось: