– А жена его была душой привязана к Британии, – буркнул Ге́нри Пе́тти-Фицмо́рис, – что позволяло нам надеяться рано или поздно поставить эту строптивицу Россию в свое стойло. Но теперь в этом смысле все кончено, и по британскому влиянию на русскую политику нанесен жесточайший удар. Тем более что сам император, находясь в состоянии шока, говорит, что из смертных только он сам виновен в этой смерти и вообще это было проявление Божьей воли и наказание за грехи, и что теперь ему вечно нести этот крест…

– Надо сделать так, – жестко сказал британский премьер, – чтобы газеты всего мира писали о том, что русскую императрицу за ее любовь к Британии отравили агенты господина Одинцова, который, если ему дать волю, перетравит весь свет. И не делайте такие глаза, джентльмены. На войне как на войне. Против ТАКОГО врага хороши все средства. Думаю, что сэр Генри абсолютно прав, и после этой смерти мы потеряли одного из самых сильных своих союзников в русской властной верхушке. Помолимся же за душу безвинно убиенной Алисы, принцессы Гессенской.

– Аминь, – хором сказали Ге́нри Пе́тти-Фицмо́рис и Уильям Уолдгрейв, граф Селбурн.

31 марта 1904 года 07:05 по местному времени. острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца»

Великая Княгиня Ольга Александровна Романова, 22 года.

Это прекрасное утро не предвещало для меня ничего дурного, тем более что ночью меня не мучили никакие кошмары, и я спала сном праведника без всяких сновидений, после чего проснулась в отличном настроении. Бывают такие дни – когда с самого утра порхаешь как на крыльях и все у тебя получается… Чувствуешь в себе особенный прилив энергии, и откуда-то берется эйфорическая уверенность в том, что «все будет хорошо». И в этот день царит в голове особая ясность ума, и все вопросы решаются легко и быстро.

Однако за завтраком я не могла не заметить мрачноватую задумчивость Павла Павловича, как будто над всеми нами нависла какая-то черная туча грозящая нам грозой. То и дело господин Одинцов бросал на меня странные взгляды – словно собирался мне что-то сообщить и пытался предугадать мою реакцию. Да и остальные люди из будущего выглядели так, словно им известно нечто важное и вместе с тем ужасное. От меня не ускользнуло и то, какими взглядами обмениваются Дарья и Павел Павлович – и в тот момент впервые нехорошее предчувствие закралось в мою душу. Но так не хотелось сбивать радостный настрой – и я убедила себя, что это все мне почудилось. Ну что, в самом деле, могло произойти плохого – сейчас, когда эти люди, посланные нам Богом, всей своей силой и мощью, а также душой и сердцем, стоят на защите интересов России? Уже позже, гораздо позже я поняла, что в то время я находилась во власти ошибочного мнения о том, что эти гости из будущего всесильны. Я приписывала им свойства Бога. Я полагала, что они могут контролировать абсолютно все… В какой-то степени мне многое виделось в розовом свете. Видимо, такой образ мыслей являлся последствием шока от самого этого невероятного факта – попадания сюда людей из двадцать первого века. Мое восприятие слегка исказилось. Я была уверена, что теперь все пойдет так, как задумали эти люди, в своих мыслях я не допускала возникновения никаких непредвиденных обстоятельств, никаких неожиданностей. Но оказалось, что располагает всем действительно Бог…

После завтрака Павел Павлович попросил меня задержаться для важного разговора с глазу на глаз. Поскольку после завтрака все разошлись по своим делам и «Принцесса Солнца» опустела, мы с господином Одинцовым и Дарьей поднялись на самую верхнюю солнечную палубу парохода, с которой открывался прекрасный обзор во все стороны. Прокашлявшись, он сказал:

– Крепитесь, Ольга. К моему величайшему сожалению, я должен сообщить вам прискорбную весть. Вчера, около восьми часов вечера по нашему времени, в результате преждевременных родов скоропостижно скончалась Императрица Александра Федоровна… В связи с этим мы приносим вам свои глубочайшие соболезнования.

Повисла тишина – мы пытались осознать суть сказанного. Мне казалось, что с блистающих вершин я падаю в зловещую пропасть.

– Нет! – не веря в сказанное, воскликнула я. – Не может быть! Вы же говорили, что ей ничего не угрожает, так как же такое могло произойти?

Мой разум отказывался воспринимать услышанное – собственно, так происходило со мной всегда, когда я слышала дурные, трагические вести. Да только ли со мной? Думаю, это знакомо многим.

Я зарыдала. Дарья кинулась ко мне и принялась утешать.

– Расскажите мне, как это произошло? – всхлипывала я. – Алики! Она чувствовала себя прекрасно. Она так ждала сына…

– Для того чтобы убедить вашего брата в ущербности избранного им пути, наши люди передали ему книгу его же собственных дневников, которые он вел до самой смерти и в последнюю книгу был вложен текст с описанием екатеринбургского расстрела. Прочитав эти книги, ваш брат был так потрясен, что грубо нарушил технику безопасности по обращению с секретными документами такого уровня опасности и оставил их там, где их смогла обнаружить его беременная супруга. Дальше вам объяснять не надо. Когда императрица прочла все написанные там ужасы, с ней случился нервный приступ, вызвавший преждевременные роды, в ходе которых открылось смертельное кровотечение, которое доктора так и не сумели остановить. Известный вам капитан первого ранга Иванов, который там присутствовал, говорит, что потеряв долгожданного сына, Александра Федоровна просто потеряла желание жить и после отпущения грехов умирала чуть ли не с радостью…

Подробности этой истории причинили мне настоящую боль. Преждевременные роды, кровотечение, смерть… Бедная Алики! Как же это могло случиться? Она не должна была умереть…

– Почему? Почему? – спрашивала я, в то время как Дарья гладила меня, приобняв, и эта дружеская поддержка в такой момент стоила очень дорогого.

Пятнадцатью минутами позже я лежала в своей каюте, пытаясь примириться с мыслью, что Алики больше нет. Дарья дала мне какие-то таблетки – «от стресса», как она выразилась, но я не стала их принимать. Мне хотелось прочувствовать произошедшее. Я была в каюте одна, попросив не беспокоить меня в течение часа.

Алики, милая Алики! Застенчивая, незлобивая, склонная к приступам меланхолии… Неужели больше я не увижу тебя? Как же так? Но надо смириться. Надо исполнять свой долг. Теперь все стало по-настоящему серьезно…

Впервые я, буквально физически, почувствовало всю тяжесть навалившейся на меня ответственности. То время, когда все было лишь на словах, ушло в прошлое. Теперь мне понадобится сила характера, выдержка, мудрость, а многому придется научиться… Ведь теперь именно мне, а не кому-то иному, предстоит стать Государыней Всероссийской…