– Сэр Уильям хотел сказать, – с некоторым сарказмом произнес Первый лорд британского Адмиралтейства, – что нашей военно-морской разведке удалось выяснить истинную сущность нашего главного противника в этом раунде Большой Игры.
– Ну, сэр Уильям, – произнес британский премьер, – говорите, что удалось выяснить вашим людям, не томите нас ожиданиями.
– Во-первых, – Первый лорд Адмиралтейства побарабанил пальцами по столу, – должен сказать, что нашим людям в Порт-Артуре наконец-то удалось выяснить, откуда взялся на наши головы тот проклятый отряд русских вспомогательных крейсеров, который уничтожил японский флот и все наши надежды на то, что Россия в этой войне будет разгромлена и унижена.
– Вот именно, сэр Уильям, – лицемерно вздохнул британский премьер, – миллионы фунтов в один момент вылетели в трубу. Мы все должны понимать, что в случае поражения Япония не сможет рассчитаться по выданным нашими банками военным кредитом. А как вы знаете, хуже неплатежеспособного должника может быть только…
– …мертвый должник, – добавил Ге́нри Чарльз Кит Пе́тти-Фицмо́рис, – по Петербургским околовластным кругам, голову которым вскружила последняя сокрушительная победа, ходят разговоры о том, что Японию и вовсе неплохо было бы присоединить к России или, по крайней мере, расчленить на насколько зависимых вассальных государств. Разумеется, все это пока только разговоры, и будем надеяться, что разговорами они так и останутся. Я сейчас, сэр Артур, мы хотели бы услышать продолжение рассказа сэра Уильяма о том, кто же мутит нашу воду на Дальнем Востоке.
– Да, сэр Уильям, – кивнул премьер, – продолжайте, пожалуйста. Нам тоже будет очень интересно узнать о том, кто на самом деле является нашим настоящим противником – немцы, французы или все же американцы?
– Увы, сэр Артур, – пожал плечами Первый лорд Адмиралтейства, – к сожалению, это не первые, не вторые и не третьи. Нашей разведке удалось выяснить, что атаковавшие японский флот вспомогательные крейсера на самом деле не являются никакими не вспомогательными крейсерами, а представляют собой сводный отряд боевых и транспортных кораблей, представляющих русский военный флот сто лет тому вперед…
– Как как вы сказали, сэр Уильям? – переспросил британский премьер, – сто лет тому вперед, я не ослышался?!
– Да, – подтвердил первый лорд Адмиралтейства, – хоть русские власти изо всех сил стараются это скрывать и ради сохранения секретности даже засунули своих потомков на бывшую японскую маневровую базу, но нам удалось достоверно выяснить, что это действительно именно так, и никак иначе. Как только мы получили подтверждение этой информации, стали понятными и фантастические корабли, без дымов дающие тридцатиузловой ход, и чудовищная скорострельность их орудий, и сверхбыстроходные самодвижущиеся мины, которые без промаха поражали японские корабли с огромных расстояний, причем для потопления одного броненосца или крейсера хватало попадания всего одной мины. Наши специалисты минного дела вообще не понимают, как что-то созданное руками человека может двигаться под водой со скоростью в двести узлов. Двести узлов, джентльмены! У японских моряков не хватил времени даже на то, чтобы понять, что происходит что-то ужасное. Но и эта новость не самая страшная. Самое страшное то, что при этом отряде, помимо военных чинов, присутствует очень высокопоставленный гражданский, политик или дипломат – некто господин Одинцов, именующий себя специальным представителем президента. Это именно с ним постоянно советуются и Наместник русского императора адмирал Алексеев, и командующий русским флотом вице-адмирал Макаров. Мы ожидали, что после прибытия Макарова в Порт-Артур они с Алексеевым будут как два скорпиона в банке, но получилось совсем наоборот. В присутствии этого господина Одинцова они оба бодро бегут в одной упряжке, забыв о своей прежней вражде. Именно господин Одинцов был автором идеи по дискредитации Японской империи, через разоблачение ее зверств над мирным корейским населением и именно его люди провели эту операцию с такой безукоризненной ловкостью, что на ближайшие десятилетия за японцами закрепится образ безумных кровожадных маньяков, убивающих безоружных только потому, что им нравится это делать. Мы пока не знаем, сохраняется ли у этих русских связь с их родиной из будущего, но уверенно можем сказать, что здесь и сейчас господин Одинцов является самым главным их начальником и одновременно генератором идей по переустройству мира на русский лад. Судя по тому, как идут дела, это господин очень умен и расчетлив, но, помимо того, обладает свирепостью гризли, кровожадностью белой акулы и мертвой хваткой бульдога, который не разожмет зубов, пока враг не испустит дух. А враги господина Одинцова – это мы с вами, джентльмены. Японцев он за врагов не держит, они для него всего лишь добыча и ничего более.
Первый лорд Адмиралтейства замолчал, и на некоторое время в комнате снова воцарилась тишина, нарушаемая только треском разгоревшихся в камине дров, да тиканьем старинных часов. Премьер и министр иностранных лихорадочно пытались уложить полученную информацию в головах.
– Подумайте о том, джентльмены, – добавил еще пять пенсов Первый лорд Адмиралтейства, – что случится, если помимо русских начальников на Дальнем Востоке этот самый господин Одинцов очарует и самого русского императора, который, кстати, и без того тоже относится к нам не самым лучшим образом.
Джентльмены подумали, и, видимо, ничего хорошего им в голову не пришло, потому что Артур Бальфур со вздохом произнес:
– Джентльмены, исходя из того, что сейчас рассказал нам сэр Уильям, наша Империя находится даже в большей опасности, чем мы считали ранее. Если с этим господином Одинцовым невозможно договориться, то он должен быть уничтожен, причем любой ценой.
– Даже так, сэр Артур? – в удивлении приподнял одну бровь первый лорд Адмиралтейства, – а вы подумали о том, что в случае неудачи акции этой ценой может стать прямое военное столкновение нашей Империи с несомненно могущественными пришельцами из будущего? Мы даже приблизительно не представляем себе всей их мощи, а вы уже предлагаете нам делать что-то любой ценой. Осторожность, осторожность и еще раз осторожность, никаких явных действий, только тайные операции и дипломатическое давление, в первую очередь на союзную русским Францию, чтобы она повлияла на настроения в Петербурге. Если война между нашей Империей и Россией все-таки окажется развязанной, то, во-первых – не мы должны быть ее инициаторами, а во-вторых – к тому моменту на нашей стороне должен быть союз, в который бы входили все европейские государства до последнего, включая даже такого нашего противника, как Германия. Опасность, исходящая со стороны России, настолько велика, что мы должны будем прекратить антигерманскую пропаганду и позвать императора Вильгельма в наш альянс просвещенных европейских наций, призванных противостоять дикому азиатскому варварству русских.
– Это вы хорошо придумали, сэр Уильям, – кивнул британский премьер, – действительно, пусть лучше на русских полях умирают германские гренадеры, чем наши британские солдаты, которых у нас и так едва хватает, чтобы удерживать в подчинении расположенные по всему свету колонии. Сэр Генри, я думаю, что дипломатическая работа в этом направлении должна начаться немедленно. Общая опасность в опасении возможной агрессии со стороны свирепых русских должна сплотить все европейские народы. И еще, сэр Уильям. Я, конечно, понимаю ваше стремление к осторожности, но подданные ее Величества не поймут, если мы так просто бросим нашего союзника в беде. Да и в преддверии заключения возможного общеевропейского союза было бы крайне нежелательно показывать, что мы безразличны к интересам наших друзей. В особых, конечно, случаях, мы можем и поступиться некоторыми своими принципами. Надо показать, что наши нынешние друзья вполне могут рассчитывать на нашу поддержку. Поэтому распорядитесь, чтобы наша Вэйхавейская эскадра немедленно приступила к конвоированию британских торговых пароходов, следующих в японские порты. Посмотрим, как русские крейсера будут осуществлять свои блокадные операции в присутствии доблестных моряков Ройял Нэви. А если с нашими кораблями что-нибудь случится, так все британские моряки – люди военные и давали присягу королю. Зато мы лучше узнаем сильные и слабые стороны противника и проверим, готовы ли русские прямо сейчас идти на прямой военный конфликт с Британией. И с точки зрения политики это почти безопасно, ведь любой неблагоприятный для нас инцидент мы сможем объяснить самовольными действиями командиров кораблей, ведь инструкции им будут даваться исключительно в письменном виде.
– Как прикажете, сэр Артур, – кивнул Первый лорд Адмиралтейства, – инструкции будут составлены так обтекаемо, что из при желании можно будет трактовать в любую сторону. Почему бы и не потрепать нервы русским, если это не будет грозить нам большой войной. Кстати, сэр Генри пока так и не рассказал нам, что же такого произошло в Петербурге, что он срочно захотел нам это поведать.
– Да, сэр Генри, – поддержал Первого лорда Адмиралтейства премьер-министр, – поведайте нам, пожалуйста, и эту историю.
Министр иностранных дел Ге́нри Чарльз Кит Пе́тти-Фицмо́рис сделал похоронную физиономию и мрачным заупокойным голосом произнес:
– Несколько часов назад из нашего посольства в Петербурге сообщили о том, что в полдень по местному времени в результате преждевременных родов скоропостижно скончалась русская императрица Александра Федоровна, в девичестве принцесса Алиса Гессенская. Врачи ничего не смогли сделать, все началось рано утром, когда императрица вдруг потеряла сознание в кабинете своего мужа, а к обеду в результате внутреннего кровотечения ее уже не стало. Дополнительно наш агент при семействе Романовых сообщает, что перед смертью русская царица прочла некий доставленный из Порт-Артура документ, лежавший на рабочем столе императора. Предположительно именно информация из этого документа и вызвала тот самый приступ смертельного волнения, который свел императрицу на тот свет. Содержимого самого документа наш агент не знает, но теперь я предполагаю, что это был план войны против Британии, составленный господином Одинцовым и доставленный его эмиссарами в Петербург.
– И что император? – поинтересовался премьер Бальфур, – винит кого-нибудь в этой смерти? Ведь мы прекрасно знаем, как он был привязан к своей жене, в которой он буквально не чаял души.