Историческая справка: * из-за того, что гавань Владивостока замерзает на зиму, до обретения незамерзающего Порт-Артура русская эскадра Тихого океана каждый год зимовала в Японском порту Нагасаки, где господа офицеры совершенно официально брали себе временных японских «жен», снимая их на несколько месяцев вместе с жильем по схеме «все включено». А что, за вполне скромные по российским меркам деньги офицер имел жилье, был накормлен, обстиран, обихожен и сексуально обслужен.

Не избежал этой участи в 1888-89 годах и мичман Александр Романов, которому тогда еще не исполнилось и двадцати трех лет. Корвет «Рында», на котором он совершал кругосветное путешествие, зазимовал в Нагасаки, и великий князь по совету старших и опытных товарищей поступил как все – то есть на время стоянки снял домик вместе с «женой». Если то зимование не обошлось для молодой женщины без последствий, то сыну или дочке Великого князя уже должно быть около четырнадцати лет.

После завтрака Дарья скептически осмотрела Ольгу с ног до головы – на той была шляпка, светло-серое платье и жакетка в тон, в руках белый зонтик с кружевной отделкой – и сказала, что для первого раза сойдет, а потом надо будет подыскивать нечто более подходящее по стилю, спортивное и немаркое.

В ответ Ольга подумала и сказала, что у нее есть костюм для верховой езды, который удовлетворяет всем этим требованиям, и поскольку на главный остров Да-Чан-Шан Дао уже доставили ее Звездочку, то они с Дарьей могут совершать по этому острову конные прогулки. И времени такое передвижение займет меньше, и слишком уставать тоже не придется.

– Дорогая Ольга, – сказала в ответ Дарья, – должна вам признаться, что я держусь в седле ничуть не лучше мешка с картошкой. То есть со спины лошади я не свалюсь, но над моей посадкой будут смеяться даже воробьи, рассевшиеся на заборе.

Ольга немного помедлила и вдруг решилась.

– Дарья Михайловна, – почти официально сказала она, – давайте договоримся. Я вас научу правильно держаться в седле, как это и положено для знатной дамы – вам это пригодится, а вы научите меня стрелять, на тот случай, если мне придется защищать свою жизнь. Договорились?

– Договорились, – ответила Дарья, встряхнув головой, – я знаю на том берегу острова небольшую укромную бухточку, в которой не бывает никого, кроме противодиверсионных патрулей, следящих, чтобы на остров не высадился кто-нибудь посторонний. Но эти парни, даже если увидят нас за чем-нибудь таким, ээмм… неподобающим, не расскажут об этом никогда и никому.

– Хорошо, Дарья Михайловна, – кивнула обрадованная Ольга, – давайте начнем прямо сейчас…

– Разумеется, начнем, – кивнула Дарья, – но только после того, как вы со мной пешком обойдете все мои объекты. Пока я не пройду у вас обучение и не стану прилично держаться в седле, никаких верховых поездок на людях с моей стороны не будет.

Ольга вздохнула. Ходить пешком по острову ей совершенно не хотелось, но если Дарья так стесняется своего неумения в плане верховой езды – видимо, придется. Кстати, пока они будут ходить по этим самым объектам, заодно можно задать те вопросы, которые сейчас жгут ей язык. И спрашивать она будет не о политике, и не о войне. Это к Одинцову и Новикову. Гораздо больше сейчас ее интересовало то, как живут в будущем женщины, и в том числе такие эмансипированные, как сама Дарья. И право же дело – женщина-воин, и в то же время мила, женственна и ничуть не мужеподобна… Интересно же знать, как такое могло получиться!

– Ольга, а ведь вы мне обещали показать свой альбом, – напомнила Дарья. Она глянула на свои часики. – У нас еще есть немного времени, чтобы я могла познакомиться с вашим творчеством.

– Хорошо, я сейчас, Дарья Михайловна…

Ольге было приятно, что та не забыла о своем намерении. Ведь сама Великая Княгиня относилась к рисованию достаточно серьезно. Она старалась при каждом удобном случае делать этюды и наброски, чтобы потом, вернувшись в Петербург, запечатлеть все это на холсте. Лестные отзывы учителя живописи о ее талантах стоили дорогого. Кроме того, прочитав собственные мемуары, она убедилась, что именно талант художника помогал ей в эмиграции добывать средства к существованию.

Чуть позже они сидели в каюте Дарьи и, сидя рядышком на койке, рассматривали альбом с рисунками. Дарья мало разбиралась в живописи, однако имела природную способность отличить талант от бездарности. Рисунки Ольги несли в себе энергию и силу живого, свежего восприятия. Пейзажи, натюрморты, фигуры людей – все это, изображенное резкими уверенными штрихами, носило на себе отпечаток личности художницы. Молча листала Дарья страницы, и в ней зрело убеждение, что Ольга идеально подходит на ту роль, которую они, выходцы из будущего, ей приготовили.

Ну как, Дарья, Михайловна, вам понравилось? – спросила Ольга, с волнением заглядывая в лицо своей «наперсницы», – только честно.

– Да, – просто ответила та. – Я, правда, мало что понимаю в искусстве, но нахожу ваши рисунки прекрасными. Они не просто хорошо выполнены, в них чувствуется ваша душа, Ольга…

Великая Княгиня улыбнулась. Она понимала, что Дарья говорит искренне. Кроме того, она помнила слова учителя о том, что, как бы ни совершенна была техника, если в картине нет души – она оставит людей холодными.

– Спасибо, мне очень приятно, Дарья Михайловна…

– Послушайте, Ольга… – Дарья решительно повернулась корпусом к своей собеседнице, – я прошу вас – не называйте меня по имени-отчеству… Я просила называть меня просто по имени…