— Думаешь, она им понравится?

— Найдём для начала верных людей, Рита. Или придётся перебить их всех. Вот только, боюсь, меня не хватит на весь путь. Если всё пойдёт по первому сценарию, тебе придётся говорить то, что мы узнали здесь.

— Мы сделаем должное, милый — подошла ко мне девушка, нежно обняла.

— Какая глупая ирония получается — заговорил я снова, не в силах оторваться от своей судьбы. — В первый раз пытался вам всё рассказать, но потерял память то ли от Сирен, то ли ещё от кого (чего), а теперь во второй раз. Тьфу, блин!

И Рита засмеялась. Её смех разносился долго, оставался у меня в памяти как самая потаённая тайна в течение всего обратного пути. Тогда я увидел солнце. Впервые в жизни. Красивое и недосягаемое, за которое отдашь жизнь, чтобы глянуть на светило хотя бы разок. И звезда, как в позабытых сказках детства, оберегала нас от тварей, которых выплёвывали недра земли. На подходе к Питеру близ платформы Лаврики состоялась встреча с Денисом.

— Молох, ты понимаешь, что я должен сделать! — кричал Ден. И тогда я понял, что сейчас произойдёт, но ничего не мог поделать. Они не заслужили пощады, отняв у меня последнее. Вырвав у меня сердце, когда я держал умирающую Риту на руках. Когда девушка шептала, что вступилась за меня во имя любви. Я убью вас всех, проклятые вы твари! И метро зальётся кровью, как красный занавес, опустившийся перед моими глазами. Ткань воспламенилась и языки пламени нежно растеклись по моему телу, чтобы вернуть меня в реальность.

Когда я очнулся, передо мной стояли Белый Чулок, Ахмет и двое знакомых мне уже бойцов. Даже череп Йорика лежал за стулом; в квартире 58.

— Думаю, вам пригодится моя помощь — сказал Ахмет и сразу продолжил. — Я тут подумал: ну его московское метро! Может подождать. А вот братец ждать не будет. Я послал солдат, которых вы видели тогда со мной, по домам, но Пашка и Чума, чертюги этакие, вернулись. Не стану же я их обратно отправлять? Да и лишние руки не помеха.

Жаль, что тот паренёк, объяснявший мне про Будапештскую, не вернулся к Ахмету. У каждого своя дорога, свой крест, который нести по жизни. Чулок спросила про планы, и я ей ответил, что истину должны знать все. Но я чутка соврал. Кроме мести, клокочущей у меня в груди, я не ведал чувств. Как Ахмет, желавший воткнуть чего поострее в Вано.

— Ахмет, а как ты узнал, что мы здесь? — снял я напряжение.

Кавказец ответил взглядом на Чулок. Литовка кивнула в ответ и улыбнулась. Наверняка, не сдержалась, и поведала тогда, куда мы идём. Оно и к лучшему.

— Как нам быстро попасть в метро? — спросил я.

— Проспект Славы — во весь рот растянулся Ахмет в улыбке. — И поверьте мне на слово: люди со Славы — никакая, мать моя женщина, ни легенда!