— Я бы хотел то же самое от тебя услышать! — я понимал, что ситуация выходила из-под контроля и вот-вот произойдёт взрыв. — Теперь то я всё понимаю.

— Мы не можем тебя отсюда отпустить — Денис направил автомат на меня.

— Кто же знал, что всё так произойдёт — прошептал я и глянул на Риту. Что бы ни случилось, но последнее слово оставалось за девушкой — единственная надежда, оставшаяся у меня. Но Рита молчала.

Возможно, бойцы не заметили, как из глаза диггерши вытекла слеза и упала на пол. В замедленной съёмке я наблюдал за тем, как капля спускается вниз, чтоб разбиться на миллионы ещё более мелких капель. И так по цепочке, пока от последних не останутся атомы и молекулы, фотоны и бозоны. Я не ощущал себя в нашем мире. Нить реальности оборвалась сразу после просмотра кассеты-откровения, которую я не забуду никогда, даже если мне сотрут память. Сознание мчалось с фантастической скоростью, злость закипала во мне так, что любой бойлер планеты не справился бы с тем огнём, полыхавшим внутри меня. Хотелось снова кричать, выпустить всю энергию, но что-то меня преграждало. И тогда солдат разомкнула свои уста. Я не слышал её: мозг разрывался гулом, но я прочитал по губам, что Рита меня любит. Нэнси, которая останется со мной, с Сидом до тех пор, пока смерть не найдёт нас.

Звук выстрелов отдавался так, словно по ушам палили из гранатомёта. Девушка угодила в коленную чашечку Феликса, в то время как коммунисту не хватило доли секунд для первого шага. Неожиданность того, что Рита встала на мою сторону, сыграла свою роль. Опомнившийся вслед за подстреленным солдатом Денис, бросился наутёк из радиорубки. Я палил ему в спину, желая одного, чтоб он скорее сдох и не важно, каким путём. Феликс, распластавшийся на полу, открыл по нам огонь. Я ногой пнул стул, на котором молча наблюдал за нами Преображенский — причина всего зла, происходившего здесь и выплеснувшегося далеко за пределы Кавголово. Превратившийся в решето труп упал на коммуниста, тем самым сэкономив нам с Ритой пару секунд для выхода из помещения. Я не думал о том, что наткнусь на Дениса, который, по сути, расстреляет нас в упор. Но, то ли от шока, то ли по везению, сыгравшей за счёт человеческой тупости, за рубкой никого не оказалось.

Мы вышли на кухню, опасаясь встречи с солдафоном. Я понимал, что надо скорее вырваться из лап Убежища номер 13, того самого, которое навсегда переломило мою жизнь и обитель всей нашей подземки. Плечом к плечу, мы с Ритой преодолевали комнату за комнатой, не зная, что позади по-тихому к нам ползёт Железный Феликс. Наконец мы оказались у лестницы, когда снизу замаячила тень.

— Я убью тебя, сука! — крикнул в сердцах Денис.

— Через мой труп — не раздумывая, отозвался я. Я не понял, кого именно Диня хотел грохнуть — меня или Риту. Хотя ответ лежал на поверхности как труп над водой.

Первым спустился я, взяв на мушку главный коридор. Рита шла следом, и только чудом сквозь её ноги я заметил Феликса, тихо подкравшегося к моей будущей жене там, на втором уровне. Чёрт побери, как такое возможно, что диггер не потерял сознание и, мало того, нагнал нас? Цейтнот на раздумья. Я крикнул Рите, чтоб та ложилась. Следующим мгновением на меня сверху вниз глядело дуло Калаша. Я даже успел заметить ухмылку Феликса, взгляд хищника, нагнавшего в тупик свою добычу. Я не успевал, потому отпрыгнул в сторону, не ведая, что произойдёт там с моей половинкой. В комнате меня ждал Денис. Последнее, что я запомнил перед провалом в бездну, рукоятка автомата, печатавшаяся в мой лоб.

Уже через секунду я лежал на полу одного из кубриков. Вроде бы, живой, всё на месте, даже ремингтон с фонариком. Вот только лобешник безжалостно пульсировал и голова кружилась. Я привстал, подошёл к двери, держа «малышку» наизготове. Дверная ручка стала поворачиваться с другой стороны. Я облизал пересохшие губы. Дверь медленно с подобающим скрипом отварилась и я увидел…

— Рита? — мы кинулись в объятия друг друга. Нежные жгучие губы опьянили меня жизнью, заразили ей. Мне уже стало наплевать на то, что сердце вот-вот от возбуждения нахрен пробьёт мне грудную клетку.

Девушка рассказала всю суть недолгой истории. Когда я оказался в газовой камере (почему диггерша её так назвала, я пока не понимал), она расправилась с Феликсом, выстрелив тому в горло. С Денисом ситуация обстояла труднее. Как партизан, тот стоял за углом и, методично отстреливаясь, не давал жене спасти меня.

— Спасти от чего? — перебил я суженную.

Оказывается, пока шла короткая перепалка Риты с коммунистом, Диня успел вырубить меня и включить нервно-паралитический газ, который может иметь непредсказуемые последствия. Если не смерть, то через нное время потерю памяти, вплоть до полной амнезии. Мне стало не по себе. Не проще было тупо убить? Но забвение хуже смерти. Больше всего я боялся, что позабуду Риту, забуду её лицо, ту вчерашнюю ночь, проведённую вместе, когда, казалось, целая планета дала нам незабываемый подарок, оставив нас и нашу любовь одних.

В итоге у Диньки патроны закончились быстрее и диггер скрылся за пределы бункера. Слава Богу, заживо замуровать он нас здесь не мог. Во-первых, уверен, Ден нас ещё встретит, чтоб лично отомстить, во-вторых, банально, двери закрываются со стороны Убежища. Я не стал лишь спрашивать у Риты одного: «Почему она вступилась за меня»? Самая чистая искренняя любовь способна превращать воду в вино и оставлять человека одного, прикованного к стене на растерзание орлам.

Вдвоём мы вышли из комнаты и проследовали дальше, по-прежнему находясь на чеку. Я поинтересовался, где тело Феликса, но Рита заверила, что он так и лежит мёртвый на втором ярусе. Напоследок я обернулся. Все ступени в крови, что не оставляло сомнений в том, что коммунисты с ледорубами больше на нашем пути не попадутся. В итоге через десять с лишним минут мы стояли у входа в тоннель, ведущего на поверхность. От пыточных камер пуще прежнего веяло холодом. Теперь я понимал, насколько может зайти человек. И переступить грани добра и зла, посылая Бога ко всем чертям. Конечно, нет никакого Творца, создавшего Вселенную и Землю, ни Вездесущего, обитающего в питерской подземке. Но не подразумевает ли Бог любовь? То, что отличает нас от зверей, мутантов, роботов, если те остались.

Мысли кружились у меня в голове, пока мы преодолевали маршрут тоннеля. Выше и выше, до самых звёзд. То и дело мне мерещился изуродованный труп Железного Феликса, ставшего на нашем пути. Но был на нём противогаз, скрывавший лицо. Рука одёргивает намордник и за место лица у того десятки копошащихся личинок, отчего кажется, что лик монстра постоянно меняется, находится в движении. Улыбка сменялась злостью, злость смирением. А газ тем временем продолжал действовать на меня. Ноги подкашивало. Я должен был идти, обязан, какая бы боль не сковывала меня.

Коттедж встретил нас успокоенным молчанием, как не так давно Преображенский. Я не выдержал и метнулся в туалет, в два шага преодолев расстояние, которое вчера не смог. Там же меня обильно вырвало, как будто кишки вышли наружу. Я отдышался. Память пока трезва. Ещё через какое-то время мне стало легче дышать.

— Что будем делать? — спросила Рита, глядя в камин, словно караулила там Феликса.

— То же, что я пытался сделать двумя месяцами ранее — поведать истину.