— Я не могу. Меня вырвет, — выдавил из себя Леонид.

— Тогда я размешаю твою блевотину со сгущенкой, и мы повторим все еще раз, — заявил Пятачок, надвигая ему маску на макушку. — Давай, ешь. Ведь ты тогда нас с Винни накормил, да? Точнее, только его. Я-то весь вечер проторчал за столом с салфеткой, повязанной на пятачке.

— А я застрял в твоей норке, — вставил Пух. — Помнишь, как вы меня тащили наружу? А ты, Кролик, меня еще попрекал, что, типа, кто-то слишком много ест. Да, веселые были деньки. Ты тогда был нормальным Кроликом, сам подметал полы у себя дома. Если тебе нужна была Белочка или молоденькая Лисичка, то ты обращался ко мне. Старый добрый Винни всегда помогал тебе расслабиться и выпустить пар. — Он подвинул к себе банку с медом. — Мед если есть, то его сразу нет. Золотые слова.

Пока Пятачок кормил Леонида, Пух с рассеянным видом поглаживал банку, как если бы она была живым существом.

— Все, — пробулькал Леонид. — Не могу больше. Прошу, не надо…

— Извиняй, Кролик, моркови нема. Ладно, хватит, — сказал Пух, снисходительно глядя на лицо мужчины, измазанное сгущенкой. — А то он и правда тут все заблюет. Скажи спасибо, что я тебя не заставил съесть весь этот мед.

— Спасибо, — проблеял Леонид, трусливо вжав голову в плечи.

Татьяна не могла отвести от него взора. Ее до глубины души потрясла история, в подлинности которой сомневаться уже не приходилось. Леня сам признал, мол, что-то там такое было. Ее отношение к нему изменилось. По глубокому чувству прошла крошечная трещинка.

Она смотрела на жалкое, напуганное до смерти лицо своего жениха — а своего ли? — и ей казалось, что эта трещинка начинает неумолимо разрастаться. Так покрывается паутиной лобовое стекло, в которое попал булыжник. Машина подскакивает на кочке, и возникает новая трещина. В хорошо отлаженном механизме сломалась какая-то мелкая, но важная шестеренка, из-за чего весь агрегат заскрежетал и встал на месте.

«Леонид изнасиловал женщину, которая забеременела от него и сожгла себя заживо».

Эта фраза вновь и вновь скользила в ее сознании будто бегущая строка. Каждое слово в ней было каким-то грязным, ужасным. Они походили на комки черной осклизлой мерзости, которая со временем изнутри налипает на канализационные трубы.

— Зачем мы вам нужны? — спросила Татьяна и с трудом узнала собственный голос, похожий на скрип мела по доске.

Пух с Пятачком переглянулись.

— Кролик очень провинился перед Белочкой. Двое бельчат остались сиротами, — пояснил Пух и развел руками, словно выражая сожаление. — Извини, киска, но он будет наказан.

— Вам нужны деньги? — спросила Таня, прилагая все усилия, чтобы голос ее звучал решительно.

Пух хрипло засмеялся, его приятель присоединился к нему.

— Разве зверюшкам нужны деньги? — задал вопрос Пух. — А, Пятачок?

— Не-а, — ответил тот и замотал головой. — Мне лично нет. Это жадному Кролику нужны деньги.

— Эй, Кролик, — окликнул Леонида Пух. — Ты сам-то понимаешь, во что влип? Как говорится, нагадил, так убирай за собой.

Леонид перевел на него отсутствующий взгляд. Он и впрямь напоминал кролика, который выскочил на трассу и застыл при виде фуры, несущейся на него.