К дому возвращаюсь быстро, размахивая перед собой топором. Вспоминаю, как Белл с Шепардом расспрашивали нас после исчезновения Венди.
Сначала отец заявил, что не покидал фермы, но тут неожиданно заговорила мама и напомнила ему – в присутствии полиции – о том, что все-таки покидал. Отец нервно рассмеялся и сказал, потирая спинку стула: «Да, ездил по тракторной колее ремонтировать дальнюю изгородь». По тракторной колее, которая идет вдоль фермы Боскомбов. Брал трактор, а не фургон, потому как последний хлипковат. В тот самый вечер Марк вымыл фургон внутри и снаружи, и Белл наверняка заметил чистенький автомобиль, припаркованный неподалеку от сверкающего топора. Отец сообщил, что транспорта на Уишарт-роуд не было, затем передумал и добавил – была синяя машина. Однако не смог описать ни саму машину, ни того, кто находился внутри. Дальше подчеркнул – сегодня же загляну к Боскомбам, помолюсь с ними.
Записывал ли все это Шепард, изображавший детектива, в свой полицейский блокнотик? Перечитывал ли записи, думал ли: «Да, в тот вечер Джордж Хендерсон вел себя подозрительно»?
Я склонна считать, что его вообще не подозревали. На суждения Рона Белла влияла репутация отца, столпа местного общества и давнишнего церковного старейшины. К тому же не было ни одной улики, которая могла бы навести полицейских на мысль о причастности отца к исчезновению Венди.
Что ж, теперь улик предостаточно. Кости Венди лежат на дне пруда Джорджа Хендерсона, а в сарае Джорджа Хендерсона хранится голова ее куклы. Вся в отпечатках его пальцев.
Итак, пора рассказать Шепарду.
Глава 74
Джой и Рут
Джой просидела в своей комнате два дня, пока социальные работники, сержант Белл и Преподобный Брейтуэйт приходили и уходили, приходили и уходили. Однажды даже заглянул доктор Нейбор, выписал рецепт маме. Джой словно находилась внутри огромного замерзшего пруда, откуда не выбраться. Не могла есть, почти не разговаривала. Зато у нее в комнате была прекрасная книга слов и образов. И еще Рут.
Прошло лишь несколько недель, а фото Венди больше не печаталось ни на первой странице газеты, ни на третьей, ни даже на пятой. Венди стала старой печальной новостью; ее вытеснила предстоящая сельскохозяйственная выставка, первая подобная выставка в Блэкханте.
Вся семья – или то, что от нее осталось – была потрясена. Мамины глаза покраснели изнутри и стали сине-коричневыми снаружи. Лицо отца приобрело постоянный красный оттенок.
Колин дважды в день сам доил коров. Как и раньше, приносил по утрам молоко Мэйси, но теперь только половину ведра – ведь больше не было Марка, который выпивал по три стакана молока за едой и еще несколько – в промежутках.
Вечером после побега Марка пришел сержант Белл и расспросил каждого поодиночке в большой комнате.
– У тебя есть догадки, где может быть Марк? – ласково поинтересовался Белл у Джой.
Та подняла на него опухшие глаза. Они с Рут ждали этого вопроса и знали, как надо ответить. Сглотнув, Джой кивнула. Однако ее голос звучал настолько хрипло, сердце помещалось в таком маленьком пространстве, а горло было до того забито угрями, что Белл попросил повторить ответ.
Джой откашлялась, вытерла глаза.
– Да, – всхлипнула. – Я знаю, где он.
Ей было плохо, она чувствовала себя последней грешницей в Аду, вроде Иуды, но они с Рут договорились. Джой отрывисто забормотала сквозь всхлипы:
– Марк всегда говорил… – Она сглотнула. Неужели и правда язык повернется? – Всегда говорил, что уедет…